было бы сказать, что Полина проживала не одна: белый худой кот Тим с разноцветными глазами контролировал все перемещения хозяйки по его квартире. Как и когда появилась Полина в этом доме, не знал никто, кроме Тима. Неделина тоже удивилась, впервые осматривая законное жилище – на подоконнике в кухне лениво вылизывалась тощая котейка. Подняв голубо-желтые глазищи на девушку, живность фыркнула, спрыгнула и по-хозяйски удалилась в дальнюю запертую комнату.
Ни у кого из них не возникло идеи подружиться. На другой день Полина для приличия “кыс-кыснула” пару раз, но кот зашипел и исчез. Появившись через трое суток на подоконнике (при закрытом окне), кот швырнул в возмущенную Полину картонку, что держал в зубах. Там было коряво нацарапано: “Тим”. Тогда стало ясно, что это кот, причем кот ученый. Сознательный, по крайней мере.
– Очень мило с вашей стороны, товарищ Тим. – Язвительно прокомментировала Полина, наливая горячий чай. – И что мне теперь, кормить тебя что ли?
Кот-доходяга хлопнул себя лапой по лбу и больше не проявлял интереса к девушке. С тех пор Тим подозрительно таращился на Полину из какого-нибудь темного угла, сверкая огоньками чудных глаз. Она в ответ пугала его неожиданным: “Бу!”, когда тот наблюдал в окно за жизнью двора. Первые три раза Тим менял цвет шкуры на черный и исчезал в воздухе. Потом привык и лишь шипел, показывая клыки, почему-то окрашенные в красный. Выяснять сущность своего соседа Полина не собиралась. Впрочем, Тиму тоже, казалось, было неважно, почему девушка иногда необычно себя вела, да и вообще – видела его.
Как-то раз ученица в музыкальном колледже завела разговор о странных людях, окрущающих Полину Аркадьевну, желая, вероятно, помочь любимому педагогу:
– Полина Аркадьевна, а чего вы на фриков время тратите? Или это ваш фетиш?
– Гудкова, изъясняйся по-человечески.
– Ну вот вас постоянно дергают с вопросами дурацкими и с просьбами идиотскими. А вы с ними нянчитесь, после работы задерживаетесь, дома не отдыхаете. А это ж сразу видно, что фрики. Им пофиг, хоть пять раз объясняй и помогай – завтра опять нарисуются.
– Это что же, по-твоему, если человек не может разобраться сразу, то надо ярлык ему на лоб прилепить? Или такие, как ты, к примеру, усваиваете материал лучше – всё, сразу в гении записывать?
Полина нахмурилась и позволила себе сверкнуть тёмными глазами. Ей было всё равно на всех людей, без разделений по умственным способностям, и любое неравенство хотелось искоренить из принципа. Все имели право быть глупыми и умными в равной степени.
– Да ну нет же, – смутилась Гудкова, противная хамоватая отличница, вечно нарушающая придуманный педагогом баланс. – Я не про учебные моменты. Смотрю, то Катька Петрова подойдёт, то Олеся Шестерняк, или Данилыч… И все пристают к вам с ерундой. Ну, денег вот занять или чужой бабке лекарства купить, котенка пристроить… А вы их жалеете, выходит? Но так они ж не совсем убогие. Так, странненькие, смешные. С ними как-то не общаются остальные, вы
