все, Рамон.
Я вскочил.
– Сиди. Люди из «Мирного» должны прибыть через час. Нас сменят.
Мы сидели молча. Туан не возвращался. Легкий гул наполнял огромный конусообразный зал. Иногда на пепельных экранах проносились черные стремительные капли – это мчались мобили, посланные автоматическим командиром. И сколько бы их ни улетело, на выходе все равно стоял очередной корабль, готовый ринуться туда, где нужна помощь.
И еще сидели два человека, спокойные и безразличные с виду. Их очередь – тогда, когда бессильна будет самая совершенная, самая современная машина. Тогда один из них встанет и улетит. И если нужно, следом полетит второй.
Но пока этой необходимости не было.
Не появилась она и тогда, когда наконец прибыли четверо молчаливых, сдержанных парней, одетых в рабочие трики. Джабжа говорил с ними вполголоса. Потом подошел ко мне:
– Останешься здесь?
Я покачал головой.
– В Егерхауэн?
Я, кажется, усмехнулся.
– Но только не туда. У твоего мобиля нет защиты.
– Не бойся. Я просто полечу… – Я неопределенно махнул рукой куда-то вниз. – И потом я должен попасть на этот остров… Как его? Не имеет значения, Комитет «Овератора».
– Ты должен? – переспросил Джабжа.
– Я должен жить так, как жила она. А она знала. Если я не сделаю этого, я буду считать себя трусом.
– Ты никогда не будешь трусом, Рамон. Иначе она не любила бы тебя.
– Ты знал?..
– Я видел.
Мы вышли на площадку. Два мобиля стояли, как сторожевые псы, готовые прыгнуть в темноту.
– Тебе действительно нужно узнать это? – медленно, взвешивая каждое слово, проговорил Джабжа.
Я не ответил. Джабжа кивнул и направился к мобилю.
– Ты тоже летишь?
– Я к Лакосту. – Джабжа помолчал, глядя вниз. – Помнишь, ты спрашивал, зачем существует Хижина?
Еще бы я не помнил!
– Чтобы с людьми не случалось того, что с ним. Ну, прощай, Рамон.
– Прощай, Джошуа.
Он тяжело оперся на мобиль, так что машина качнулась. Потом обернулся ко мне:
– Вот отсюда она и улетела.
Створки люка захлопнулись, мобиль сорвался с места и исчез в темноте.
Она улетела отсюда.
Мне даже не нужно было закрывать глаза, чтобы увидеть: вот она наклоняется над экраном, вот поворачивается и идет – не бежит, а просто очень быстро идет. Идет легко и стремительно, как можно идти навстречу смерти, когда о ней совсем-совсем не думаешь, потому что главное – это успеть спасти кого-то другого. И великое Знание, принесенное «Овератором», не имеет никакого значения.
Она проходила мимо меня, и я видел – она даже не вспомнила об этом. Она проходила мимо меня уже в десятый, двадцатый, сотый раз, пока я не почувствовал, что частица ее легкости и стремительности передалась мне.
Я
