style="font-size:15px;"> А переполох выжившие диверсанты подняли нешуточный, и на их выстрелы, которые они производили в сторону леса наобум, из палаток стали выбегать полуодетые солдаты противника.
Их было очень много, и в первое мгновение я даже растерялся, не понимая, в кого мне стрелять. Но я быстро взял себя в руки и, помня народную мудрость «терпение и труд всё перетрут», занялся методичным уничтожением врага справа налево.
Уже через минуту мной было ликвидировано как минимум тридцать противников. После чего те, кто ещё оставались живы, поняв, что любое перемещение смерти подобно, определив направление, откуда я работаю, попрятались в кустах, палатках и за деревьями.
На поляне любое движение почти полностью прекратилось. И я за все пять минут ожидания смог подстрелить только одного врага. Причём им оказался не тот, кто был в лагере, а тот, кто выбежал на поляну из леса с западной стороны.
Диверсант придерживал одной рукой штаны, а другой винтовку и, судя по движениям рта, спрашивал у валяющихся на земле трупов, что тут происходит.
Те, разумеется, не отвечали, а потому ответ ему пришлось дать мне. А точнее, передать его через пулю, которая, влетев диверсанту в грудь, шепнула на прощание, что тут происходит аннигиляция вражеских интервентов и их пособников.
Кроме этого неудачника, другие выжившие, очевидно, хотели задержаться по возможности подольше на этом свете, а потому носы из своих укрытий не показывали.
Подождав ещё немного и опустошив пару магазинов по палаткам, стал менять позицию.
Слез с дерева и направился к подпольщику, надеясь на то, что с того места смогу достать ещё хотя бы некоторое количество противников.
Перед тем как приблизиться, подал условный знак. Твердев меня увидел и помахал рукой.
Когда я подошёл, он поинтересовался, как дела. И, получив в ответ неопределённое «Половина вроде бы уже в аду», помог мне забраться на нижнюю ветку.
С вершины этой возвышающейся над другими деревьями берёзы также открывался неплохой вид. Я помнил те места, куда на поляне попрятался враг, а потому, достаточно быстро вычислив противников, открыл по ним огонь. Буквально в первые полминуты я отправил на тот свет одиннадцать диверсантов, которые, получая пули сбоку, не сразу смогли понять, что они умирают.
И тут дело было том, что, опасаясь снайпера, они все залегли на довольно внушительном расстоянии друг от друга. Когда умирал их камрад, то делал он это почти беззвучно, то есть не подавал лежащим рядом никаких знаков. Просто умирал, а его лежащие неподалёку сослуживцы о том даже не знали.
Однако долго это продолжаться не могло, и вскоре те, кто остался в живых, сориентировались, поняли вектор обстрела и поменяли свои укрытия.
Из-за этого манёвра они вновь скрылись у меня из виду, и достать их я со своего дерева уже не мог.
Понимая, что делать тут больше нечего, спустился и, позвав бывшего подпольщика, быстрым, насколько это было
