то их совсем немного. Потому отработаю их по-быстрому, и закончим с этим, – пояснил я детали плана.
Через десять минут мы въезжали на поляну, засеянную мёртвыми диверсантами. То тут, то там валялись мёртвые противники. Картина была апокалиптическая, и, хотя я её уже видел, вблизи она даже на меня произвела впечатление.
Что уж говорить про подпольщика, который вообще впал в прострацию и, несмотря на то, что был партийный, не переставая крестился. Воронцов никакого замечания ему не делал, потому как, вероятно, сам находился в шоке от открывшегося зрелища. Ну и вообще человек он неглупый и без всяких там идеологических перегибов в мозгу.
Наше появление никакого ажиотажа не вызвало.
– Может быть, ты всех уничтожил? – негромко прошептал Воронцов.
– Не знаю, – пожал плечами я и крикнул: – Эй, есть кто живой? Что у вас случилось? Мы привезли еду!
И в ответ по нам прозвучал выстрел. Пуля по чистой случайности прошла мимо.
Мы спрыгнули с телеги, и я вновь крикнул:
– Кто стреляет? Совсем умом тронулись? Мы свои!
– Какие вы свои, сволочи краснопузые?! – прокричали в ответ из ближайшей палатки, и оттуда вновь раздался выстрел: – Получайте!
Этот выстрел тоже ни по кому не попал, потому что мы уже к этому времени залегли, прячась за телегой. А я, обнаружив часть силуэта, торчащего из-за брезента, выстрелил в него, заметив, что пуля попала в сердце.
Противник упал, а вслед туда полетела и упала кинутая мной граната. Глухо бухнул взрыв.
Заходить внутрь я не стал, а забрав у Воронцова ещё одну гранату, закинул её в соседнюю палатку. По ушам ударило взрывной волной, потом раздался крик, и оттуда выползли два оглушённых диверсанта, по которым члены моей группы незамедлительно открыли огонь. Один погиб сразу, а вот второй, получив множество ранений, вроде был жив.
Предложил оставить пока его в живых для будущего допроса.
Ещё три палатки мы закидали немецкими гранатами, что ранее изъяли у уничтоженного ганса. Гранаты закончились, а их воздействию не подверглась всего одна палатка, на которой был нарисован небольшой красный крест.
– Там раненые? – предположил Твердев.
Я с ним категорически не согласился и, помотав в отрицании головой, сказал:
– Уже нет, товарищ бывший подпольщик. Теперь там только убитые.
Посмотрел по сторонам и, заметив полуживого диверсанта, поднял его, помог дойти до палатки и, прислонив его тело к входу, толкнул вперед, сам, присев, проследовал за ним.
«Бах!» – тут же прозвучал выстрел.
Я же, закрываясь падающим телом, сразу же нашёл стреляющую по мне цель. Диверсант уже разрядил свою винтовку в своего же камрада, приняв того за противника, в меня ему уже стрелять оказалось нечем, он должен был перезарядиться, но я ему второго выстрела сделать не дал, а влепил пулю в грудь. И пока тот
