когда поделишься ими с двумя (тремя, 20, 3000) слушателями. И еще я советую рассказывать истории – и учиться этому через книгу, которую вы держите в руках, – потому, что все мы рано или поздно уйдем: и вы, и я, и все, кого мы знаем и любим. Пусть эти слова и тяжеловаты для предисловия, но, рассказывая истории, вы вписываете свое имя в хронику этой жизни, прежде чем сделать шаг навстречу следующей главе. И это жест настоящего великодушия и бескорыстия, ведь таким образом вы словно бы оставляете свой след на страницах некоего реестра, который прочтут те, кто придет следом, и, может быть, для них эта запись станет своего рода предупреждением и напутствием: «Остерегайтесь гремучих змей у обрыва в паре миль отсюда», или «У пожарной вышки есть свежая вода, если вдруг у вас закончилась», или «Я теперь живу в лесу, и плевать, что никогда больше не увижу айфонов – и без того я лет 10 неотрывно пялился в него, пока не пошла кругом голова, не село зрение, а в сердце не поселилось разочарование».
Когда рассказываешь людям о своей жизни, они чувствуют себя не такими одинокими; те же, кто вам близок – родные и друзья, – учатся воспринимать вас в отрыве от семьи и без склонности оценивать события прошлого через призму послезнания, которым мы порой грешим. Начиная говорить, выбираясь из глубин разума и из стен родного дома, мы хотя бы на один вечер всецело погружаемся в свою собственную жизнь и жизни других людей – и именно в этом, на мой взгляд, и состоит суть сторителлинга. А может быть, как в шутку говаривал мой друг Джесс Торн, «это, если вы не в курсе, такой несмешной подвид стендапа». Помню, как тогда поразили и развеселили меня эти слова – а ведь точнее и не скажешь. Спустя несколько недель я вдруг странным образом понял, за что так люблю это дело. Все оттого, что цель историй – вовсе не ослепить вас своим блеском. Слушатель не выступает врагом или соперником, который, устроившись поудобнее в кресле и потягивая свой коктейльчик, как бы говорит: «А теперь давай, смеши меня!». Нет тут какого-то злобного юмора, как на стендапе. Есть лишь люди, которые просто хотят тебя послушать, а иногда – тоже выйти на сцену и поделиться своими историями.
Истории эти – самые разные: и смешные, от которых буквально катаешься по полу; и страшные – о том, как на человека напала акула; и о полете в космос. О том, как кто-то, сидя у обломков собственной машины, размышлял о прожитой жизни; или о том, как его угораздило оказаться в мире белых воротничков; или просто о тех, кто пытается придать смысла обычному будничному вечеру, как большинство из нас на этой планете. Разве можно после подобного обмена историями выйти из зала прежним человеком?
На заре своей карьеры ведущего марафона StorySLAM[2] в The Moth я не слишком-то задумывался о том, как оценивают каждого выступающего судьи в зале. Присуждаемые ими баллы всегда воспринимались как часть игры – инструмент для вовлечения аудитории. Тогда мне и в голову не приходило, что участники могут переживать об оценках больше, чем, скажем, компания друзей, собравшаяся вместе пометать дротики в баре или на пикнике играющая в покер на желуди. Даже когда выступление было средненьким (тут я говорю и о себе: ведущий рассказывает собственную историю в середине или в конце шоу), нам нравилось, ведь мы всегда готовы были выслушать друг друга, посмеяться и сбросить с плеч груз воспоминаний, если история вдруг выходила из-под контроля. В конце концов, думал я, даже неудачное выступление может сослужить добрую службу. Например, если кто-то в зале слишком нервничал и боялся бросить в шляпу бумажку со своим именем, чтобы потом поделиться со всеми историей, услышав мою, он подумал бы: «Чего я стесняюсь? Хуже, чем у этого чувака, все равно не будет!»
Но шли годы, и однажды я заметил, что рейтинги рассказчикам вовсе не безразличны; порой они выходили из себя, если не получали той оценки, которую, по собственному мнению, заслуживали. Именно тогда сторителлинг оказался в центре всеобщего внимания: подкасты The Moth ежегодно скачивали десятки миллионов человек, а по всей стране, как грибы после дождя, возникали все новые и новые потрясающие проекты. Тогда-то я начал замечать, что характер участников разительно изменился: они стали более амбициозными и нацеленными на победу. Признаться честно, меня это несколько покоробило.
Прежде это занятие казалось мне самым безобидным и мирным время препровождением на свете, ведь, если вдуматься, само название звучит так себе – «сторителлинг», «искусство рассказывать истории».
Разве можно на подобном плацдарме развить в себе эго звезды подкастов или интернет-знаменитости (клянусь, я встречал людей с подобными амбициями!)? Все равно что мечтать отгрохать мегаособняк среди соломенных хижин.
Казалось, будто в какой-то момент к нам один за другим стали приходить сплошь профессиональные актеры и комедианты, которых заботила лишь новая строчка в резюме или возможность обратить на себя внимание, чтобы их заметили и позвали на телевидение. Спасите, нас атакуют крутые ребята!
Мало-помалу я научился вычислять «истинных» рассказчиков, а не тех, кто использует сторителлинг как переходную ступень
Открытые выступления в рамках проекта The Moth. Организатор не контролирует содержание и не знает, о чем будут рассказывать на сцене. Некоторые из рассказчиков делятся откровенными историями, которые могут включать в себя ненормативную лексику и в значительной степени предназначены для аудитории в возрасте 16 лет и старше. –
