пламя факелов. Чуть севернее редкие фонари освещали площадь перед собором. Также свет горел на причалах по берегам реки Арно, где даже сейчас, в достаточно позднее время, все еще продолжалась работа. В сумраке мелькали фигуры матросов и грузчиков. Первые торопились закончить латание снастей и сматывали канаты, аккуратно укладывая их на отдраенных палубах. Вторые завершали разгрузку, перетаскивая тюки и ящики в прибрежные склады, имевшие крепкие двери и такие же крепкие запоры.
Еще светились окна питейных заведений и борделей, однако их посетителей можно было пересчитать по пальцам. Семь лет минуло с тех пор, как во главе городской власти встал Лоренцо Медичи. Когда его избрали на этот пост, ему было всего двадцать. Лоренцо сумел создать хотя бы видимость порядка и спокойствия в городе, где не утихало ожесточенное соперничество между несколькими семействами, заправлявшими финансами и торговлей. Стараниями этих семейств, имевших обширные связи с другими государствами, Флоренция сделалась одним из богатейших городов мира. И все же борьба за влияние никогда не утихала. Временами она становилась настолько ожесточенной, что выплескивалась на улицы и площади, поскольку каждая из соперничавших сторон стремилась установить свое влияние. Одни проявляли гибкость, меняя союзников, другие сохраняли постоянство и никогда не мирились с заклятыми врагами. Флоренция в 1476 году от Рождества Христова, даже наполненная ароматом жасмина, который почти заглушал зловоние, исходившее от вод Арно (если ветер дул не с реки), была отнюдь не тем местом, где после захода солнца можно спокойно бродить по улицам.
На кобальтово-синем небе сияла луна, окруженная свитой многочисленных звезд. Ее свет падал на открытое пространство, где Понте Веккьо соединялся с северным берегом Арно. Людный днем, сейчас мост был тих и пуст. В темноте дремали фасады его лавок и магазинчиков. Внезапно лунный свет обрисовал силуэт человека в черном плаще, который стоял на крыше церкви Санто-Стефано аль Понте. Это был юноша, который в свои семнадцать лет отличался высоким ростом и гордым характером. Тщательно оглядев окрестные улочки, он сунул пальцы в рот и издал негромкий, но пронзительный свист. В ответ на его сигнал вначале появился один, затем трое, дюжина и, наконец, двадцать его сверстников. Почти все – в черных плащах с кроваво-красными, зелеными и лазурными капюшонами или широкополыми шляпами. У каждого на поясе меч или кинжал. Они выходили на площадь из темноты улиц, строились веером. Шайка устрашающего вида юнцов, в движениях которых прослеживались дерзость и самоуверенность.
Юноша, появившийся на площади первым, посмотрел на бледные лица соратников, обращенные к нему. Он взмахнул кулаком, приветствуя собравшихся:
– Мы вместе!
В ответ ему над головами остальных взметнулись кулаки или оружие.
– Вместе!
Юноша с кошачьей ловкостью перебрался на недостроенный портик церкви и оттуда спрыгнул вниз. Ветер раздул полы его плаща. Через мгновение предводитель благополучно приземлился. Соратники окружили его, ожидая объяснений.
– Тишина, друзья мои!
Он поднял руку, дав стихнуть последнему возгласу, затем мрачно улыбнулся:
– Знаете, зачем сегодня я созвал вас? Попросить о помощи. Слишком долго я молчал, пока наш враг… Все вы знаете, о ком я говорю, – о Вьери де Пацци! Так вот, наш враг хозяйничал в городе. Он клеветал на моих близких, топтал в грязи наше имя и всячески пытался запятнать честь моего рода. Обычно я не обращаю внимания на тявканье шелудивых псов, но…
Речь юноши неожиданно прервал большой камень, прилетевший со стороны моста и упавший к ногам оратора.
– Хватит молоть чушь, grullo![1]
Юноша и его соратники разом повернулись на знакомый голос. С южной стороны моста к ним двигалась другая шайка. Впереди вразвалочку шел молодой человек в красном плаще, перехваченном золотой застежкой с изображением дельфинов и крестов на голубом фоне. Под плащом виднелся темный бархатный камзол. Лицо юноши было не лишено привлекательности, хотя все портил жестокий рот и слабый подбородок. Он был полноват, однако в руках и ногах ощущалась несомненная сила.
– Buona sera[2], Вьери. Мы тут как раз говорили о тебе. – Юноша, в которого бросили камень, поклонился с изысканной вежливостью, хотя и не скрывая своего удивления. – Но ты должен нас простить. Мы не ожидали увидеть тебя собственной персоной. Для грязных дел семейство Пацци, как правило, использует наемников, чтобы не мараться самим.
Вьери и его шайка остановились в нескольких метрах от молодого оратора.
– Эцио Аудиторе! Ты, избалованный щенок! По-моему, это как раз твое семейство счетоводов при малейшей опасности зовет охрану. Codardo![3] – Вьери сжал рукоятку своего меча. – Боишься решать дела самостоятельно.
– Знаешь, ciccione[4] Вьери, когда я в последний
Дурак, болван, тупица
Добрый вечер
Трус!
Толстячок, пухляшка
