ся на первую скорость, но, не успев еще завершить движение, понял, что совершил ошибку.
Водитель сразу же почувствовал, как колеса молоковоза стали пробуксовывать в снежной каше на дороге, и увидел, что капот машины нацелился в сторону обочины. Майкл слегка отпустил акселератор и нажал на тормоза, пытаясь выровнять машину, но безрезультатно. Он понимал, что колеса уже заблокированы, однако цистерна продолжала свое неуправляемое движение поперек дороги, пока наконец не остановилась около противоположной обочины…
Негромко выругавшись, Махон выключил двигатель и выбрался из машины. Прямо перед ним простирался вековой лес, протянувшийся на несколько миль от Прехена прямо до Гобнаскла. Отражаясь от снежного покрова, свет дорожных фонарей проникал в чащу деревьев гораздо дальше, чем обычно бывало в это время года. Было видно, что в некоторых местах ветви деревьев сильно прогнулись под тяжестью навалившего снега.
Махон непроизвольно передернул плечами и посмотрел на молоковоз. Пришлось достать небольшую лопату, которую он возил с собой именно для таких случаев. Перед тем как начать откапывать колеса машины, Майкл опять заметил периферическим зрением какое-то движение в лесу.
Было очень холодно, и гусиная кожа, появившаяся на его руках и спине, заставила мужчину поскорее приняться за работу. Сжав лопату покрепче двумя руками, Майкл опять повернулся к лесу и почувствовал, как его охватил ужас.
Из леса на опушку вышла маленькая девочка. Ее длинные волосы, которые казались темными на фоне белого снега, покрывавшего лес, выглядели совершенно мокрыми и свисали сосульками ей на плечи. У нее было круглое и бледное лицо. Девочка была одета в пижаму, на груди которой виднелась какая-то вышивка. На ногах у нее ничего не было – она была босой.
Когда малышка увидела Махона, она остановилась, уставившись на лопату, которую тот продолжал сжимать в руках, а потом перевела взгляд на лицо мужчины. Она смотрела с вызовом, не отводя глаз, а кожа ее была почти голубой в свете фонарей, отражавшемся от снежного наста. И только когда Майкл стал осторожно приближаться к ней, пригнувшись и расставив руки, так, как обычно приближаются к дикому животному, стараясь не спугнуть его, – девочка повернулась и опять убежала в лес.
Глава 2
Люси Блэк почувствовала, что в ее комнате кто-то есть. Еще плохо соображая спросонья, она протянула руку к выключателю лампы, стоявшей на прикроватной тумбочке. Однако пальцы другой ее руки сомкнулись на рукоятке служебного пистолета.
– Ну, ты идешь? – услышала она в темноте шепот отца.
Выругавшись про себя, Люси попыталась зажечь лампу, однако вместо этого просто свалила ее с тумбочки.
– Ложись спать, папа, – пробормотала она, еще не до конца проснувшись.
Вспыхнул верхний свет и ослепил ее. Девушка села на кровати, поправляя ночную рубашку и пытаясь натянуть ее на плечи.
– Так ты идешь? – повторил старый Джим Блэк.
Он стоял в дверном проеме, не убирая руки с выключателя. Прямо на пижаму отец надел серый костюм, а на ногах у него красовались тщательно отполированные выходные туфли. В руке отец Люси держал чемодан, который, судя по тому, как легко он постукивал им по ноге, был пуст. Остатки пены для бритья все еще покрывали одну его щеку. На скуле, в том месте, где он порезался, виднелись капельки крови. Кровь уже успела засохнуть на щетине, которую мужчина пропустил во время бритья.
– Папа, сейчас всего только половина четвертого утра, – произнесла девушка, выбираясь из постели.
– Говорят, он приедет в девять. Так что нам надо уже двигаться. Ты что, не будешь одеваться?
– Кто приедет?
– Папа римский, – ответил старик с раздражением. – Я ведь уже говорил тебе, что мы должны его увидеть. А из-за тебя мы можем опоздать.
– Пойдем-ка, я уложу тебя в постель. – Люси подошла к отцу и взяла его за руку.
Тот быстро вырвал свою руку, из-за чего чемодан резко дернулся и ударил девушку по голени.
– Мы обязательно опоздаем, – прошипел старик сквозь стиснутые зубы. – Одевайся быстрее.
Стоя прямо перед ним, Люси протерла глаза:
– А где он сейчас? Я имею в виду Папу?
– В Дрогеде, – ответил ее отец. – Сейчас он служит мессу в Дрогеде.
– Па, он был в Дрогеде тридцать лет назад.
Старик сжал челюсти, и его цыплячья грудь заходила от учащенного дыхания.
– Вечно ты со мной споришь. Я говорю тебе, что он приедет сегодня.
– Он приезжал в семьдесят девятом году, папочка. – Люси говорила негромко, спокойно, почти умоляюще. Она надеялась, что ее ровный голос сможет пробиться сквозь его путаные мысли.
