его помощь – единственный шанс на спасение.
– Можешь связаться с ним? – спросил воин, чувствуя, как в душе расцветает надежда.
Братья уже смотрели друг другу в глаза.
– Фардейл разведал все вокруг. Он говорит, лагерь пропитан тем же зловонием, что он чувствовал раньше. – Могвид повернулся к Эр’рилу, его голос дрогнул. – Запах пауков. Но здесь он гораздо сильнее.
Вира’ни невероятно гордилась своим ребенком: он так быстро рос, пожирая повитуху, и теперь уже был размером с некрупного теленка. Он сидел на груди тетушки Ди; кожа старухи, натянувшись под его тяжестью, облепила череп и кости, и все морщины разгладились. Как она помолодела! Разве не замечательный подарок за все старания? Впрочем, малышу еще есть чем ее порадовать.
– Я знаю, ты все еще голоден, милый, но впереди много дел, нас ждет наша ведьмочка.
Дитя обернулось: два ряда челюстей пожевали воздух, и на грудь старухи закапала кровь. Он тихонько застонал, и крылья завибрировали. Три пары глаз раскачивались на стебельках, умоляюще глядя на мать.
В приступе умиления Вира’ни прижала ладонь к щеке: как же он прекрасен! Но на ласки еще будет время, а пока нужно все подготовить.
– Поцелуй тетю за ее заботу, милый, но побыстрее. Мы спешим.
Малыш снова повернулся к повитухе, зарылся носом между старческих грудей, разорвал одежду и вонзился в плоть. Ребра треснули, и Вира’ни улыбнулась. Какой послушный мальчик!
Вцепившись всеми лапами, он засунул голову в развороченное тело и потянулся к сердцу. Вира’ни увидела, как сжались огромные красные железы на горле малыша, когда тот подносил тетушке Ди последний дар. Закончив, дитя соскочило с жертвы – восемь суставчатых лап отступили, четыре крыла возбужденно затрепетали.
Тело повитухи, давно переставшее биться в агонии, снова задергалось. Рот открылся и закрылся – как у рыбы, выброшенной на сушу. В следующее мгновение остекленевшие глаза загорелись мягким красным светом. Неожиданно она согнулась в поясе и села. Челюсть отвисла, с губ капала черная слюна. Она скребла землю растопыренными пальцами, пока яд проникал во все уголки ее останков.
Полог палатки откинулся, и малыш метнулся ко входу. Бетта наклонилась, собираясь войти.
– Родила? – спросила она, пошире распахивая клапан.
Оказавшись внутри, охотница выпрямилась и поморщилась от отвращения.
– Добрая Матушка, что за мерзкая вонь!
Вира’ни ответила гордой улыбкой. Старуха открыла рот, и из растерзанного горла вырвался приглушенный хрип.
– Тетушка Ди? – Охотница подошла к повитухе, сидевшей среди разбросанных подушек.
Услышав знакомый голос, та медленно повернула голову. Позвонки выскакивали и трещали, точно ломающиеся ветки дерева. Она уставилась на женщину.
Охотница застыла, не в силах отвести глаз от ужасающего зрелища. Руки испуганными птицами взлетели к горлу, и она закричала – неистовый вопль вырвался из палатки и пронесся по лагерю.
Повитуха
