слова с совершенно иным значением. Оказалось, что Бром имел в виду давешний труп.
– Исчез, чума его забери, точно испарился!
Во время пурги в амбар никто из обитателей конторы не ходил. А кто-то ещё… ну, в этих местах взломы случалось только по пьяни. Потому что в поселке все на виду, чужие не ходят, а наказание за воровство могло быть суровым. Вплоть до того, что виновник пропадал с концами.
Турманов хекнул и принялся натягивать на ноги торбаса. Варнаков оделся быстрее.
– Фонарь с собой? – спросил начальник у Брома.
Тот вытянул вперед руку с фонарем. Хотя поселок неплохо освещался, темных закутков хватало, а внутри амбара горела лишь тусклая лампа, которая к тому же часто перегорала.
Долин отправился со всеми из любопытства. Долгой зимней ночью хоть какое-то развлечение. Он даже подумал, что пропажа трупа чья-та шутка. Тело могли передвинуть в угол, набросить сверху мешковину. А если уж совсем заскучали, то и подбросить в чужой сарай. То-то смеху будет.
Трупа на прежнем месте и правда не оказалось. Впрочем и ни на каким другом месте тоже. И никаких следов взлома. После пурги сугробы вокруг выглядели зализанными точно глазурь на пироженке, а Бром расчистил лишь узкую щель для прохода (дверь, как повсеместно в регионах с сильными снегопадами, открывалась внутрь).
До одного участка под самой стеной амбара пурга, однако, не добралась и там Варнаков приметил пару отверстий в насте. Он подозвал Турманова. Оба решили, что точно такие же следы они видели возле зимника, где подобрали замерзающего человека. Словно кто-то и правда толстой палкой потыкал в сугроб, или туда упала, скажем, сосулька. Но какая может быть сосулька в полярную ночь на крыше неотапливаемого амбара?
Четких отпечатков, понятно, не осталось, а принадлежать такой след мог кому угодно. Например, волку или песцу. Хотя, опять же, снег вокруг остался нетронутым.
На этом странные события не закончились. Они еще стояли возле амбара, рассуждая, куда могло деться тело и кому могли принадлежать следы, как прибежал Грыжа.
– Верону обнесли! – крикнул он.
Верона (так Грыжа называл Веронику), держала магазин на Школьной улице. Надо сказать, что женщину себе Грыжа завел особенную. Обильную, как он выражался. Грыже нравилось её кормить. Он делал это методично и с большим удовольствием, точно Ламме Гудзак, что откармливал каплунами плененного монаха.
Фирменным изобретением Вероники являлся кефирный жир. По её рецепту его готовил особым образом весь поселок. Фабричный продукт выносили на холод, вымораживали. Вода быстро замерзала и если лед вовремя убрать, оставалось около четверти объема – густого белого концентрата, похожего на жидкий акрил. Тягучий, точно мед, он легко употреблялся даже в мороз. Утолял жажду и придавал силы. Во всяком случае, был вкуснее тюленьего жира с клюквой, которым однажды Долина угостили аборигены совсем в другом
