было проговорить так, чтобы об этом не догадались те, кто, возможно, слушает разговор{86}.
Гилшер вошел в телефонную будку и набрал номер около 10 вечера.
ТОЛКАЧЕВ. Алло.
ГИЛШЕР. Здравствуйте, это Николай.
ТОЛКАЧЕВ (после небольшой паузы). Да, здравствуйте.
ГИЛШЕР. Наконец-то я до вас дозвонился. Я получил все ваши письма, спасибо. Они были очень интересные. Я непременно свяжусь с вами позднее.
ТОЛКАЧЕВ. Имейте в виду, что 9-го я уеду в командировку в Рязань, а по субботам со мной может быть трудно связаться, лучше всего звонить в воскресенье, как сейчас. (Пауза. Толкачев, вероятно, был готов сказать что-то еще, но промолчал.)
ГИЛШЕР. До встречи. До свидания.
ТОЛКАЧЕВ. До свидания{87}.
Гилшер вернулся и сел на свое место. Кисса вопросительно посмотрела на него: “Все в порядке?”
Да, кивнул он. Занавес поднялся, свет погас.
Хэтэуэй негодовал из-за остановки операций в Москве. Он считал, что приказ Тернера ошибочен и дорого обойдется. Волнующий первый контакт с Толкачевым, несомненно, побуждал возобновить полноценные разведывательные операции. В марте разразился кризис в связи с Алексеем Кулаком – грузным офицером КГБ, работу с которым пришлось остановить из-за отбоя. Из головного управления Хэтэуэю сообщили, что Кулаку, теперь жившему в Москве, может грозить арест, что его могут разоблачить как американского шпиона. Хэтэуэй чувствовал ответственность за Кулака, которого лично завербовал в нью-йоркской гостинице. Проблема, докладывали из штаб-квартиры, заключалась в том, что в вышедшей книге журналиста Эдварда Джея Эпштейна содержатся факты, указывающие на Кулака как на агента США. Если КГБ воспользуется этой информацией и арестует Кулака, ему будет грозить обвинение в измене, за которую полагалась смертная казнь. В штаб-квартире решили, что с Кулаком необходимо связаться и предупредить его об утечке. В спешке была разработана крайне рискованная операция, для того чтобы при необходимости вывезти Кулака из Советского Союза. Несмотря на свои опасения по поводу действий в Москве, несмотря на приказ о приостановке работы, Тернер одобрил операцию по предупреждению Кулака{88}.
Чтобы провести ее, Хэтэуэю следовало уйти от наблюдения КГБ любой ценой. Раз в неделю секретарша Хэтэуэя взяла за правило кататься вместе с мужем на коньках. Хэтэуэй загримировался под нее и даже надел лицевую маску, взял коньки и сел в машину, за рулем которой был муж его секретарши. Милиционеры у ворот ничего не заметили. Как только машина отъехала достаточно далеко от ворот, он сорвал маску и, страшно волнуясь, выскочил из машины. Он не знал, чего ждать. Увидев, что все тихо, он в течение нескольких часов петлял по холодной вечерней Москве, сбрасывая слежку. Хэтэуэй планировал предложить Кулаку бежать из Советского Союза – это называлось эвакуацией агента. Он взял с собой камеру, чтобы сделать свежий снимок Кулака для нового
Интервью автора с Кэтрин Гилшер, 30 марта 2011 года.
Резидентура – штаб-квартире, 6 марта 1978, 060835Z. В телеграмме Гилшера, отправленной на следующее утро, был подробно изложен разговор.
Книга, вызвавшая тревогу: EPSTEIN E. J.
