Николай”{104}.
17 февраля 1979 года Гилшер избавился от хвоста КГБ и заложил передачу для Толкачева в тайник. Посылку снова спрятали в грязной строительной рукавице. В этот раз в ней была одна миниатюрная камера “Молли”, экспонометр, пленка, инструкция к камере, оперативная записка, личное письмо от Гилшера, аналитическая оценка из штаб-квартиры ЦРУ, дальнейшие “запросы” от ЦРУ, план коммуникаций и 5 тысяч рублей – половина того, что Толкачев запросил за уже проделанную работу.
Формулировки ЦРУ были ободряющими, но слишком общими. В анализе говорилось, что сообщения тайнописью были подготовлены “технически прекрасно”, а информация “получила одобрение”. Январский блокнот с 91 страницей текста демонстрировал “кропотливые усилия и самоотдачу”, и ЦРУ было “весьма впечатлено”. Но конкретных деталей в этой оценке не было, кроме одной.
Перед Толкачевым поставили очень конкретную задачу: получить любую доступную ему информацию о радаре под названием РП-23. Она будет представлять “огромнейшую ценность”.
В марте из московской резидентуры в штаб-квартиру пришла телеграмма, где сообщалось, что теперь Толкачев “полностью включился в работу”. Однако на самом деле агент ЦРУ и его куратор все еще притирались друг к другу.
Гилшер проинструктировал Толкачева, как подтверждать незапланированные встречи. По плану, ЦРУ обеспечивало Толкачева списком мест для быстрой встречи поблизости от его дома. Каждое из них получало кодовое русское название, например “Ниночка”. Согласно плану, Гилшеру следовало позвонить на домашний номер Толкачева и спросить “Ниночку” – это означало, что ему назначают встречу в этом месте. Если у Толкачева была возможность без промедления явиться туда, он должен был сказать, что звонящий, видимо, ошибся номером, повесить трубку и выйти на улицу.
Однако когда Гилшер сделал первый такой звонок (это было в феврале) и попросил к телефону “Ниночку”, Толкачев допустил ошибку. “Это Николай звонит?” – спросил он.
Это был неправильный ответ. Гилшер повесил трубку{105}.
Гилшер сделал еще одну попытку вечером 4 апреля и попросил позвать “Валерия”. В этот раз все сработало. Толкачев быстро вышел, они встретились на 15 минут в месте под кодовым названием “Валерий” и обменялись пакетами. Толкачев передал Гилшеру 5 кассет экспонированной пленки с малоформатной камеры “Молли”, по 80 кадров каждая, 56 рукописных страниц, в том числе длинное письмо для ЦРУ, и 4 рисунка{106}.
Семь дней спустя штаб-квартира дала понять Хэтэуэю и Гилшеру, что материалы из блокнота Толкачева впечатляют. “Вам будет интересно узнать, – говорилось в телеграмме, – что материал январской передачи” преобразован в “документ более 100 страниц длиной”, что “первую реакцию ВВС можно назвать восторженной и материал, очевидно, произвел значительное впечатление”. Действительно,
Черновик оперативной записки московской резидентуры агенту, без названия и даты, в собрании документов по делу Толкачева в ЦРУ.
Резидентура – штаб-квартире, 2 марта 1979, 021410Z, где содержится черновик оперативной записки Гилшера для следующей встречи.
Резидентура – штаб-квартире, 5 апреля 1979, 050859Z.
