жениться без родительского согласия тогда никто не мог. Люди были духовно богатыми, почитали взрослых и тем более родителей.
Прошел год. Отец вторично попросил руки Анны. На сей раз Марфа Матвеевна наотрез ему отказала. Это опечалило влюбленных. Они договорились пожениться без согласия матери. Поэтому как не бесновалась Марфа Матвеевна, но Анна ушла к моему отцу тайком.
Было лето, приближался праздник – Троицын день. В этот праздник организовывались ярмарки в больших деревнях. Такая ярмарка была организована в деревне Пашковка, что в двух километрах от нашего хутора. Отец предупредил брата, что приведет в дом жену, чтобы они готовились.
На ярмарку приехала моя мать. Днем влюбленные обвенчались в церкви, а вечером отец пришел в дом Федора с мамой. Анна пришла в том, в чем была на ярмарке.
Когда Анна не вернулась домой, Марфа Матвеевна догадалась, что дочь ушла к Ивану. Она написала дочери бранное письмо и пригрозила, что не даст ей приданного: “Пусть как ушла, так и живет. “
Молодых не очень это расстраивало, они сами как – нибудь заведут свое хозяйство. Отец и словом не обмолвился, что ему что-нибудь надо.
Встретила Анну семья брата не очень приветливо.
В доме дяди Федора хозяйкой была тетя Настя. Семья была большая – трое взрослых и четверо детей. Восьмым членом семьи стала моя мама. Условия жизни для нее в доме дяди Федора были намного хуже, чем у родителей.
Анне Андреевне было горько, обидно и скучно, но рядом был любимый человек, и это украшало ее жизнь.
Тетя Настя говорила нам потом, что наша мать была неженкой, не умела выполнять крестьянскую работу, а мечтала работать в школе, учить детей.
“Да кто за нее стал бы что-то делать по хозяйству? Революция отменила прислуг!» – говорила тетя Настя.
Невестки не совсем понимали друг друга. Тетя Настя вряд ли могла уступить часть своего хозяйствования. Ее все слушали. Она была непререкаемым авторитетом для всех членов семьи.
Совместная жизнь моей матери с семьей дяди Федора была недолгой. Братья разделили имущество. Федор взял себе новую избу и перестроил ее за два километра от нашего хутора. Старый дом оставил моему отцу. Отец говорил, что брат обидел его в дележе, но претензий к Федору не предъявлял.
Так мама и папа остались вдвоем. Им принадлежало семь десятин земли, изба, построенная дедом Егором, две коровы и старый конь.
Конь Сивко был настолько стар и упрям, что в упряжке бил ногами по телеге или саням, после чего их приходилось ремонтировать. Одна из коров лягалась и при дойке молоко выливалось на землю. Другая корова – маленькая, смирная, ласковая Коза, так ее называли за небольшой рост, давала очень мало молока. Парное молоко Козы было для нас самым большим лакомством.
На плечи мамы легло все хозяйство. У бабушки в доме она этого не делала, не умела, не была приучена. В доме ее матери все делала прислуга и работники. Но жили молодожены дружно и хорошо.
Говорят,
