одну из них в каюте, хорошо, милый? – Она еще крепче прижалась головой к плечу Мэта и смотрела на него, словно гипнотизируя. – Поцелуй меня, Мэт. Вот так, хорошо! Как чудесно, что мы обручены! Это почти то же, что брак. Всякая честная девушка может чувствовать то, что чувствую я, только в том случае, если она обручена с кем-нибудь.
Диван, видимо, был не пружинный, и Мэт начинал испытывать неудобство под навалившимся на него солидным грузом. Его ребяческая любовь к мисс Мойр, питаемая коварной лестью и знаками внимания с ее стороны, была недостаточно сильна, чтобы выдержать тяжесть этих мощных любовных объятий.
– Ты мне позволишь покурить? – спросил он тактично.
Агнес подняла глаза, налитые прозрачными слезами, из-под черной, как смоль, путаницы волос.
– В последний вечер? – сказала она с упреком.
– Видишь ли, я думаю, это поможет мне встряхнуться, – пробормотал он. – Последние дни были очень тяжелы, все эти сборы так утомляют человека.
Она вздохнула и неохотно поднялась, говоря:
– Ну хорошо, милый. Я ни в чем не могу тебе отказать. Покури, если чувствуешь, что это тебе будет полезно. Но смотри, не кури слишком много в Индии, Мэт. Не забывай, что у тебя слабые легкие. – Она милостиво прибавила: – Ну, давай ради последнего раза я сама зажгу тебе сигару.
Она боязливо зажгла немного смятую сигару, которую Мэтью вынул из жилетного кармана, и опасливо наблюдала, как он с подобающей мужчине безмолвной важностью пускал густые клубы дыма. Теперь она могла обожать его и любоваться им лишь на некотором расстоянии, но, вытянув руку, она ухитрялась все же гладить его часовую цепочку.
– Ты будешь скучать по своей бедной Агги, не правда ли, Мэт? – спрашивала она прочувствованно, слегка покашливая, когда раздражающий дым сигары попадал ей в горло.
– Отчаянно, – уверил ее Мэт. Он от всей души наслаждался эффектностью своей позы: он сидит как герой, она – у ног его, взирает на него с нежным восторгом. – Тоска будет без тебя… невыносимая. – Ему хотелось сказать «чертовская», это было бы шикарнее, но из уважения к Агнес он употребил менее мужественное выражение и при этом покачал головой, словно сомневаясь в своей способности выдержать все испытания.
– Мы должны страдать во имя нашей любви, – промолвила со вздохом Агнес. – Я уверена, что она воодушевит тебя на великие и прекрасные дела там, в Индии. Ты пиши мне обо всем.
– Я буду с каждой почтой писать тебе и маме, – обещал Мэтью.
– А я, разумеется, буду часто видеться с мамой, – отозвалась Агнес таким тоном, словно она была уже членом семьи.
Мэтью думал о предстоящих ему тяжких трудах в далекой стране и о том, что две преданные, обожающие его женщины будут вместе воссылать к небу молитвы за него. Однако, несмотря на все его усилия продолжать курение, он не мог этого сделать, так как сигара жгла ему губы, и в конце концов пришлось с сожалением бросить ее.
Тотчас же Агнес прильнула к его груди:
– Поцелуй
