>Часть I
За буйством волн край грез найдешь,
Надежды благостный исток.
Закаты там горят огнем,
Долин разбег далек…
Пролог
Оксфорд, Англия, 1909 год
Сложенный лист бумаги полетел вниз, но, подхваченный легким ветром, на миг прервал свое падение, а потом метнулся влево и опустился в грязную лужицу на дороге. По луже пошла рябь, выдавая присутствие по меньшей мере десятка головастиков, – и Кингсли Фэйрбридж, скривившись, наклонился за промокшей листовкой. Он стряхнул с нее воду, осмотрел с тенью отчаяния на лице и продолжил путь. Вскоре он завернул за угол, и дорога пошла в гору. Его шаги эхом разносились по узкой улочке.
Идти оставалось недолго. Уже скоро он должен был предстать перед собранием Оксфордского колониального клуба и поднять один из самых злободневных для современного мира вопросов. Живот скрутило, подкатила тошнота, на бледном лице выступили капли пота, но Фэйрбридж не сбавил шага. А что, если он забудет, зачем пришел? Если речь, которую он уже столько раз репетировал, вылетит у него из головы? Ему пришлось подергать за множество ниточек, чтобы собрать такую аудиторию. Если он оплошает или ляпнет глупость, больше его в такое общество никогда не пригласят – во всяком случае, на основании личных заслуг.
Его отец и прадед пользовались большим уважением, и этого оказалось достаточно, чтобы Фэйрбридж получил возможность выступить сегодня перед английской элитой, но дальнейшие события полностью зависели от него самого и от его способности изложить идеи, пришедшие к нему несколько лет назад, когда он придумал способ расширить империю и вместе с тем улучшить жизнь несчетного множества английских подданных. По его мнению, империя столкнулась с двумя трудностями, но существовало решение, которое разом их устранит.
Если он вдохновит тех, с кем вот-вот увидится, вся его жизнь изменится. Не говоря уже о жизни множества других людей: им, бесспорно, принесет пользу гениальный план, который он разрабатывал несколько лет.
Фэйрбридж обошел женщину, бранившую ребенка в коляске. От сильного ветра перо у нее на шляпе подрагивало над шейным платком, который наполз на подбородок. Пышный зад няньки перекрывал чуть ли не всю дорогу. Бросив в ее сторону недобрый взгляд, Фэйрбридж сошел с тропы и обогнул даму, гневно раздув ноздри, когда его блестящие черные ботинки ступили в грязь и под подошвами раздалось чавканье. Лучше и не придумаешь! Он все утро начищал обувь и свой лучший костюм, просматривал записи – лишь бы произвести самое благоприятное впечатление из возможных. А теперь ботинки в грязи да и рубашка вся мокрая от пота.
Фэйрбридж свернул на Хай-стрит. Стоило ему увидеть толпу – мужчин и женщин, лавирующих между магазинчиками и ресторанами, знатных дам, которые всматривались в витрины из-под модных шляпок, лошадей, что, склонив головы и изящно выгнув шеи, доставляли экипажи к центру улицы, звонко постукивая копытами, – и сердце тревожно заколотилось. Пока он взбирался по ступенькам, ведущим в японский ресторан, цилиндр сполз набок. Прижав одной рукой к груди кипу папок и чемоданчик, полный листовок, Кингсли поправил шляпу второй. Пот уже намочил рубашку – того и гляди пропитает все тело. Оставалось только надеяться, что члены клуба не заметят его волнения.
– Добрый день, сэр! – поприветствовал гостя швейцар, кивнул и открыл деревянные двери.
Фэйрбридж пробормотал ответное приветствие, натужно сглотнул и переступил порог. Полумрак заставил его остановиться, но вскоре глаза привыкли к слабому свету, и он оглядел ресторан – поспешно, почти нетерпеливо. Нет, тут, должно быть, какая-то ошибка. Наверное, он неправильно разобрал адрес, который ему написал клубный секретарь. Фэйрбриджа захлестнула волна панического ужаса. Когда к нему обратился мужчина в смокинге и рубашке с высоким воротом и без галстука, он вздрогнул.
– Могу вам чем-нибудь помочь, сэр?
– О да, благодарю. Я ищу Колониальный клуб.
– Вам сюда. Следуйте за мной.
Фэйрбридж снова сглотнул и покорно двинулся за мужчиной в смокинге. Они пересекли ресторан, держась поближе к одной из его стен, потом миновали несколько дверей и попали в просторный отдельный зал. В декоре здесь преобладали черный и красный цвета. Почти все пространство занимали ряды стульев, а перед ними возвышалась кафедра.
Проводник Фэйрбриджа сделал шаг в сторону и сцепил руки за спиной.
– Вот мы и на месте, сэр.
Фэйрбридж ответил ему кивком и углубился в комнату. Господа в черных костюмах вели беседы неподалеку от барной стойки в дальнем углу, а официанты в белых перчатках изящно скользили между гостями, предлагая канапе на серебряных подносах.
Темное
