с надеждой в голосе, успокаивая больше себя, чем жену, предположил он
– В гости так не едут. О гостях заранее договариваются, – отрезала Екатерина Петровна, – Откуда ей знать, что мы дома и можем ее встретить? Может, мы на даче сидим? Тогда что? Три года не была и вдруг нате… такое. Что нам подумать?
– Ну, во всяком случае, жива, едет. Приедет – расскажет. Чего зря голову ломать? – заключил Тимофей Иванович, – Пойду, кусты прорежу. До шестнадцатого еще три дня.
Екатерина Петровна, сварив из того, что было, немудрящий обед, вскоре засобиралась и уехала, забрав полное лукошко спелых ягод и оставив Тимофея Ивановича в одиночестве пережидать отпущенное до встречи время.
* * *
Спустя день приехал сын Федор, лохматый, небритый, угловатый с опухшим, помятым лицом, словно после большой попойки.
За свои тридцать с небольшим лет он не сильно преуспел в жизни. С трудом закончив среднюю школу и, сполна отдав дань государственному авторитету, пошел по стопам отца на производство, где довольно хорошо освоил сварочное дело. Но в передовики не выбился, не хватило терпения. Переметнулся в частный сектор бурно развивающихся кооперативов. Женился. Уговорил родителей разменять трехкомнатную «брежневку», загнав стариков в маломерную «хрущевку» и выгадав себе небольшую комнату в перспективной коммуналке, которую вскоре оставил жене с сыном, примкнув, на подъеме трудового успеха, к легиону бескомпромиссных борцов с неистощимым наследием «Зеленого змея». Стараниями матери долго лечился. Женился во второй раз. Но за неимением постоянного жилья, снова упал на родительскую шею. Три долгих года поскрипывал по вечерам продавленной раскладушкой в углу за шкафом, пока, наконец, не нашел себе служебной комнаты в общежитии картонажной фабрики.
– Здоров, батя, как жизнь?
– Твоими молитвами, – ответил Тимофей Иванович, вопросительно глядя на сына, не сильно баловавшего его своими посещениями и участием, – Какими судьбами?
– Да вот, приехал… – стыдливо опустил тот глаза.
– Чай пить будешь?
– Давай.
Мужики молча прошли в дом, сели за стол, звякнули чашки.
– От сестры что или как? – первым спросил отец.
– Да, по делу я… – нервно теребя в руках ложечку, ответил сын, явно подбирая подходящие слова из своего не слишком богатого лексикона для изложения стоящей перед ним задачи.
– Я, понимаешь, жениться снова хочу, – наконец выдавил он из себя и вопросительно посмотрел на Тимофея Ивановича, ожидая реакции.
– Ну, и Бог в помощь, – благословил отец, с явным облегчением, – Когда свадьба?
– Заявление подали. Через месяц.
– Привел бы невесту познакомиться.
– Само собой.
– Что ж один приехал?
– Не может она. Работает.
– А ты ж что?
