подхватила вторую ногу сестры и положила ее на полотенце. Обмокнув пальцы в теплое масло, она начала массировать сухую кожу на ступне.
– О ком ты говоришь? – Девушка не отрывала взгляда от маленьких пальцев, разминая их по очереди.
– Мужчина. Который был с царем два года назад, когда он приходил в ваш институт… – теряя терпение, произнесла сестра. – Я помню, ты еще сказала, что он…
– Катя, хватит.
– Ты тогда сказала, что он похож на викинга.
– Что за глупости?!
– У него были огненно-рыжие волосы и зеленые глаза.
– Что ты придумываешь?
– Нет, ты сама мне о нем рассказывала. Он стоял у двери, и ты сказала, что…
Валентина рассмеялась и потянула за один из пальцев.
– Когда мне было пятнадцать, я много чего болтала.
Но Катя продолжала сверлить ее взглядом.
– Ты тогда сказала, что влюбилась в него.
Пальцы Валентины впились в белую плоть за выступающей косточкой.
– Если я такое и сказала, это была обычная детская болтовня. Я с ним даже словом не обмолвилась. Я уж и не помню теперь, как он выглядел. – Она почувствовала, что начинает краснеть.
– Еще ты сказала тогда, – негромко прибавила Катя, – что решила выйти замуж за этого Викинга.
– Значит, я была дурой. Я вообще не собираюсь выходить замуж.
Катя говорила правду. Валентина попробовала обратить все в шутку, но ничего у нее не вышло, потому что она злилась. Он не вспомнил ее, это было очевидно, но дело было в другом. Действительно, почему она решила, что он должен до сих пор помнить какую-то пятнадцатилетнюю девочку, игру которой слышал два года назад?
Нет, не это не давало ей покоя. Дело было в том, как он вчера ушел. Едва она доиграла последнюю ноту, он попросту выбежал из зала, что было очень обидно. Перебросившись парой слов с царем, он так поспешил к двери, словно ему не терпелось сбежать из института как можно скорее. Неужели он был так разочарован, что не мог больше оставаться в зале? Но на этот раз она чувствовала, что действительно сыграла очень хорошо. Его безразличие к ее игре – вот что не давало ей покоя, как засевшее в коже пчелиное жало, вот что бередило ее душу.
Сев за рояль в музыкальной комнате родителей, Валентина, как обычно, погладила его полированную черную крышку. Это был прекрасный инструмент марки «Эрар», и она любила его. Валентина прикоснулась к клавишам, и в ту же секунду напряжение покинуло ее тело, как поезд, внезапно соскочивший с рельсов. Так всегда бывало. Ее пальцы погладили слоновую кость и принялись скользить то в одну сторону, то в другую, то вверх, то вниз, то быстро, то неторопливо, разминая мускулы, растягивая сухожилия. Богатый, насыщенный звук, который раздался из «Эрара», успокоил ее, снял возбуждение, ибо она действительно была возбуждена, но совсем по иной причине. Ей хотелось снова увидеть Викинга.
Катя
