в усмешке.
– Я был бы в восторге, если бы мог исполнить вашу просьбу, мадемуазель.
Щеки Кэтрин густо покраснели, она отступила назад и спиной почувствовала холод оконного стекла. Стоявший перед ней мужчина был одет во все темное, траурное. На его рубашке под черным фраком из дорогой ткани блестели гвоздики из черного янтаря. Его жилет был из серебристо-серой парчи, а темно-серые панталоны над черными начищенными полуботинками стягивали ремешки. Что-то высокомерное было в развороте его плеч, когда он преградил ей путь, и хотя улыбка, озарявшая его бронзовое от загара лицо, могла ввести в заблуждение, в мрачной глубине его глаз не было ее отражения. Он очень терпеливо ждал ее реакции, не обращая внимания ни на что вокруг.
Кэтрин начала бить дрожь; она чувствовала, что постепенно теряет самообладание под этим спокойным задумчивым взглядом.
– Я… я думала, это кое-кто другой, – сказала она.
– Весьма сожалею, что я не он, но, возможно, в его отсутствие мне удастся уговорить вас пойти вместе со мной на courante[21], которую сейчас играют?
– Вы очень любезны, месье. Но я не могу. – И хотя вовсе необязательно было пускаться в объяснения, она поняла, что пытается найти причину. – Мы… Мне вас не представили.
– Это легко исправить. Если позволите поговорить с вашей дуэньей, уверен, она не станет возражать.
Кэтрин опустила ресницы, радуясь, что маска помогает скрыть выражение ее лица, и повернулась к нему спиной.
– У меня нет дуэньи, месье. Пожалуйста, оставьте меня.
Она чувствовала за спиной странное молчание этого человека, словно в ее ответе было что-то неприятное для него.
– В таком случае у вас есть покровитель, – произнес он, и это было больше утверждение, чем вопрос. – С вашего позволения замечу, что с его стороны было крайне неразумно оставлять вас одну.
– Мой… Он вернется с минуты на минуту, – заверила она, не двинувшись с места.
– Правда? – задумчиво спросил человек в черном. – Тогда мне будет приятно сообщить ему о его небрежности.
– Вы ведь шутите? – повернув к нему лицо, спросила она, и по ее телу пробежала волна тревоги, стоило ей представить стычку двоих мужчин и вызванное этим внимание.
– Кажется, кто-то должен научить его манерам. Уверяю вас, мадемуазель, ничто не доставит мне большего удовольствия.
Она колебалась, сильнее кутаясь в свою шаль.
– Он… жесток и отлично владеет шпагой, месье. – Она понятия не имела, было ли так на самом деле, но Маркус носил с собой шпагу, свой colichemarde[22], с такой же уверенностью, как и любой другой мужчина из ее окружения.
– Правда? Я тоже несколько знаком с этим оружием, – прокомментировал он, положив пальцы на эфес шпаги.
Что-то – может
Куранта (
Колишемард (
