вся сущность этого человека: бюрократ, оказавшийся в слишком большом для него мундире, сидящий за письменным столом в кожаном кресле, полученном благодаря бог знает каким компромиссам, гнусностям и подлостям. Он обратил внимание на пожелтевшие от никотина дрожащие тонкие пальцы и испугался, что сигарета вот-вот выпадет из них. Он посмотрел на это осунувшееся лицо, на восковой цвет кожи, тонкие губы, сквозь щель в которых можно было заметить несколько золотых зубов.
– Тебе же хуже, – наконец сказал следователь, будто почувствовав презрение, которое испытывал к нему Габриэль. Он нажал на кнопку, и резкий трезвон эхом прокатился по коридору за кабинетной дверью. Почти сразу же на пороге появился молодой сотрудник. – Напечатай его признание, – обратился он к вновь прибывшему, показывая на подготовленное заявление Серопа.
Молодой человек замялся.
– Это невозможно, – наконец выдавил он.
– Почему?
– Наша машинка сломалась, сегодня к вечеру ее должны починить.
– Возьми пока другую, со второго этажа.
– Нельзя.
Следователь встал, и небрежно наброшенный китель соскользнул с его плеч.
– Не понимаю… – сказал он.
– В той машинке нет ленты.
– И что с того? Вставьте ленту из нашей.
Молодой сотрудник покачал головой:
– Мне жаль, но она не подходит, это разные модели, товарищ майор.
– Намыливайтесь!
Крепко держась за кран, синьор Беппе командовал подачей воды с воодушевлением полководца. Только он и никто другой мог включить водопровод, основной кран которого находился рядом с коридором общих душевых. На стене слишком высоко для мальчиков крепилась длинная труба с множеством душевых леек. Оттуда вода брызгала во всех направлениях, но, что хуже всего, она была ледяной. Стоял ноябрь, и мыться в душе каждое утро было сродни пытке. Все энергично растирались мыльной пеной, надеясь хоть немного согреться.
– Споласкивайтесь! – послышался приказной окрик привратника, который, кажется, развлекался, глядя, как мальчики дрожат под ледяной струей. Кто-то прыгал, кто-то кричал, стараясь увернуться, а кто-то просто отходил в сторону, отказываясь мыться как следует.
– Бррр… Это все равно что в Сибири, даже хуже, – шутил Азнавур, ополаскиваясь с удивительной быстротой. – Что ты застрял? Шевелись!
Микаэль неподвижно стоял под душем, лицом к стене, с опущенной головой. Вода стекала по его спине, смывая мыльную пену с плеч и спины.
– Эй, я с тобой говорю! Ты что, заснул? – Азнавур дернул его за руку, и наконец Микаэль повернулся. – Тебе что, не холодно? Стоишь там, как кукла! – продолжал друг.
– Мне что-то грустно, – пробормотал Микаэль.
Вода в старых и ржавых трубах урчала, как зверь в клетке.
– Что ты
