в до входа в аэровокзал можно было пройти и пешком. Вполне даже логично было бы, между прочим. Да и безопасно, если уж на то пошло. Но администрация аэропорта упрямо заставляла пассажиров грузиться в приземистые автобусы, которые долго, непременно кружным путем, везли граждан к самым дверям зала прибытия.
Поджарый пенсионер с перекинутым через левую руку плащом и «дипломатом» в правой заметно отличался от большинства прилетевших своим загорелым, бодрым лицом. Он ходко миновал тамбур, вошел в зал таможенного контроля и первым из прибывшей группы очутился возле пластикового окошка, за которым восседала женщина в форме Федеральной погранслужбы (или ФСБ? или таможенной службы? – шут их теперь разберет…).
Пенсионер сунул в узкий проем свой загранпаспорт, натянуто улыбнулся: он почему-то всегда испытывал беспричинное волнение, когда пересекал родную границу.
Впрочем, такое уж ли беспричинное?… Паспорт у бодрого, высокого старичка был, откровенно говоря, фальшивым. Как и его «трудовая биография», позволявшая получать персональную пенсию «в особо крупных размерах». И ветеран преступного мира все никак не мог к этому привыкнуть.
Сексапильная женщина за прозрачным пластиком, которой военизированная рубашка была ну абсолютно не к лицу, полистала паспорт, пощелкала клавишами компьютера.
– Вы продлевали визу на Кипре? – без выражения спросила «застекленная» мадам.
– Н-да, знаете ли… – замялся пенсионер. – Думал отдохнуть месячишко, а задержался на полгода. Климат, знаете ли, как раз по мне оказался.
Женщина, по-видимому, пребывала в нерешительности. «Погоны капитанские, – отметил про себя престарелый почитатель средиземноморского климата. – А простого решения принять не может. Ну что ей не нравится, что смущает? Нельзя все-таки брать баб на такую работу».
На самом деле «нерешительная» капитанша уже сообщила по электронной связи в службу безопасности аэропорта, что Маслов Юрий Георгиевич, семидесяти четырех лет от роду, коренной москвич, прибыл на родину после долгого отсутствия. Теперь женщина ждала указаний. Спустя несколько секунд в ее наушниках что-то хрустнуло и мужской голос повелительным тоном скомандовал: «Пропустить».
– Проходите, – кивнула капитанша, возвращая пенсионеру его паспорт.
Юрий Георгиевич Маслов, он же – академик Анатолий Семенович Ардашкин, со смешанными чувствами ступил на территорию своего Отечества. Именно в такие моменты он как никогда остро ощущал утрату собственного «я». Странно все же, однако… Чудно как-то. Ни академика Ардашкина, ни пенсионера Маслова на свете нет, только вот не существуют они по-разному. Прямо-таки зеркально противоположные судьбы у этих людей.
Анатолий Семенович Ардашкин, согласно официальной версии, застрелился осенью 1999 года, однако физически он жив, идет себе к выходу из аэровокзала, на платную автостоянку. А тихий, заслуженный старичок Маслов жив только формально, он даже получает пенсию, хотя на деле осенью того же 99-го он-то и погиб от пули, точнее – был застрелен и похоронен (а может, сожжен?) неизвестно где.
А еще пенсионер Маслов является фактическим владельцем престижного ночного клуба «Монреаль» – это название почему-то приглянулось академику Ардашкину, когда он, незадолго до инсценировки собственного самоубийства, решил вложить присвоенные им казенные средства в доходное дело. Впрочем, на бумаге хозяином клуба значился его нынешний распорядитель, своего рода – доверенное лицо академика Ардашкина.
Это самое «доверенное лицо», толстяк Вениамин Егоршин, – один из немногих, кто знает академика Ардашкина в лицо – такой вот нехитрый каламбурчик. Хотя, между прочим, Анатолий Семенович осенью 99-го с помощью «Конторы» (так говорили сами службисты), радикально изменил внешность. Прежним остался только голос – и рост, разумеется.
Анатолий Семенович (или Юрий Георгиевич?) вышел на освещенное бледными лучами весеннего солнца пространство перед зданием аэровокзала и, не обращая внимания на приставания «извозчиков», уверенно направился к своей черной «Волге» 3110, оставленной здесь почти полгода назад. Не доходя до машины, нахмурился: Боже мой, неужели это она?
«Волга» просела на спущенных баллонах, порыжевшие борта покрывали белесые разводы талого снега. Анатолий Семенович бессмысленно обошел вокруг машины, склонившись над ней, будто пацан над разбитой банкой варенья. Да, похоже, придется покупать другое транспортное средство. После успешной операции на Кипре, в результате которой академик стал богаче на восемьдесят миллионов долларов, он мог позволить себе приобрести хоть «Ламборджини», хоть «Феррари», но Ардашкин всегда предпочитал продукцию нашенского, Горьковского автозавода.
Академик выпрямился и решительно зашагал к скопищу такси – он не собирался оплачивать полугодовую стоянку, после которой машину вряд ли примут даже в металлолом.
– Анатолий Семенович, дорогой! – окликнул Ардашкина бодрый голос.
