вольности. Просто для меня это способ привлечь ваше, любезный читатель, внимание. Боже! Разве я не видел в ваших руках величайших авторов, разве не знаю я, как отвлекается внимание, когда этого просит книга, а не человек?
Чуть раньше я рассказывал об отце своей хозяйки, лорде с вспыльчивым характером и длинным языком. Всего у него было пятеро детей. Начал он с двух сыновей, потом, когда прошло довольно много времени, на его жену снова снизошла плодовитость, и настолько быстро, насколько позволяет природа вещей, одна за другой появились три леди – моя хозяйка, как уже отмечалось, была младшей и лучшей из них. Из двух сыновей старший, Артур, унаследовал титул и поместья. Второй, высокородный Джон, унаследовал от одного из родственников внушительное состояние и ушел в армию.
Говорят, скверная птица пачкает свое гнездо. Благородный род Гернкастлов я считаю своим гнездом и почту за милость, если мне будет позволено не вдаваться в подробности жизни высокородного Джона. Я искренне считаю его величайшим подлецом, когда-либо жившим на свете, ни больше ни меньше. Армейскую службу он начал с гвардейского полка и, когда ему еще не исполнилось двадцати двух, вынужден был уйти из гвардии – не спрашивайте почему. В армии строгие правила, а для высокородного Джона они оказались слишком строгими. Он отправился в Индию, чтобы проверить, насколько строги правила там, и попробовать себя в настоящем деле. Что касается отваги, нужно отдать ему должное, тут он был смесью бульдога, бойцового петуха и еще немного дикаря. Вскоре он перевелся в другой полк, а потом в еще один. В третьем полку он был произведен в чин полковника, получил солнечный удар и вернулся в Англию.
Вернулся он с такой репутацией, что перед ним закрылись двери всех родственников. Моя хозяйка (тогда только что вышедшая замуж) первая выступила против него и заявила (разумеется, с согласия сэра Джона), что ноги брата не будет ни в одном ее доме. Люди сторонились полковника по многим причинам, и на совести его было не одно пятно, но здесь я буду говорить только о том, которое оставил на ней алмаз.
Выше уже было сказано, что он завладел индийской драгоценностью путем, о котором впоследствии, несмотря на все свое бесстрашие, не осмеливался никому рассказывать. Продать ее он не пытался – нужды в деньгах он не испытывал, да и, нужно снова отдать ему должное, деньги не были для него главным. С камнем никогда не расставался, он даже не показал его ни одной живой душе. Одни говорили, что он боялся, как бы это не навлекло на него неприятностей с военным начальством; другие (те, кто, как видно, очень плохо знал его истинный характер) полагали, что он не показывал его, опасаясь, что это может стоить ему жизни.
Последнее предположение, возможно, не было лишено крупицы истины. Было бы несправедливо утверждать, что он боялся, но в Индии его жизнь дважды подвергалась опасности, и многие не сомневались, что причиной тому был Лунный камень. Когда он вернулся в Англию и все стали его избегать,
