e target="_blank" rel="nofollow" href="#image0_5721ca83e92ebe0600e27d01_jpg.jpeg"/>Песнь Творцу
Какое слово до создателя дойдёт?
На русском, датском или, может, палестинском?
А может, польский говор любит он?
Или арабский? Или коржик с маргарином?
Что знают люди мира о творце?
Что можно просьбами его лицо завесить?
И золотые слёзы спрятал он в ларце,
А ключик – выбросил, ведь что ему ответить?
Аллах Акбар, а, может, не акбар?
Ведь люди ради Бога убивают..
А может, просто старый самовар
Творец наш любит с крепким сладким чаем?
Что знают люди глупые о нём?
Когда в покое старого оставят?
Все ищут на земле его с огнём,
А он себе на небе отдыхает.
Живет он там в безмолвной пустоте
Без модных роликов и сейки на запястье —
И все же без законов и статей
Он души наши наполняет счастьем.
Под Богом ходим все иль под войной,
Под гнётом банков иль под Фукусимой…
И снова я кладу ему поклон земной,
И снова я пою псалом ему старинный.
И воля Бога – лишь на небесах —
А на земле другие волю душат!
И я пою тебе, кому не знаю сам,
А ты, творец, твори и песнь мою не слушай!
Собака, которая видела Иисуса
Собака была пегая, тощая, на высоких ногах и с длинной мордой. Он жила около таверны, находящейся при входе в Иерусалим, где посетителям подавали вареную баранину, хлеб, чечевицу и кислое вино. У собаки не было даже клички, и она откликалась на все предлагаемые ей людьми имена. В таверну её не пускали, и она часами сидела за углом таверны и ждала подачки – склизских, обглоданных другими костей, недоеденного, засыхающего пресного хлеба, остатка наваристого супа. Еду ей выносили нерегулярно, но она была благодарна и за это, поэтому добровольно несла свою собачью службу охраны таверны в тревожные, темные ночные часы.
Ей было лет пять, но точно она не знала. Не помнила она и своих родителей, хотя где-то глубоко в её собачьей сознании сохранилась память о мягкой груди и твердом соске, откуда при нажатии выпрыскивалось сладкое и тёплое собачье молоко прямо в горло – но то было давно. Как она попала в эту таверну – она тоже не помнила, хотя она неплохо знала всю округу вокруг Иерусалима и иногда бегала с веселым лаем по оливковым сухим садам, где пели птицы и летали красивые бабочки в летнюю пору. Ловить птиц она могла, но это было хлопотно и ненадежно – птицы были хитрые и не давали себя поймать.
В тот весенний день собака сидела за углом и наблюдала входящих в таверну. Она заметила группу людей, зашедших туда после полудня. Среди них выделялся один с рыжей бородой и громким голосом. Она поняла своим собачьим чутьем, что он и был предводителем их стаи. Запахло вареной бараниной, супом и кислым вином. Собака про себя стала поскуливать – ей хотелось тоже части их человеческого обеда. Слюни её текли на землю, и она переминалась с лапы на лапу от этого видения чужого пиршества – жирной бараньей лопаточной кости, которую можно грызть часами, а потом спрятать в песок, где она ещё долго сохраняла свой запах. Поев и не вынеся ничего ей, кампания вышла на порог и стала смотреть на дорогу.
«Они кого-то ждут,» – подумалось собаке. Она положила голову на передние лапы и приняла позу сфинкса. Только глаза её двигались, следя за группой людей. Но именно она первая увидела, или, скорее, почувствовала приближение их спутника – на дороге заклубился песок, и в сторону таверны стала двигаться босоногая фигура в белом хитоне. Чем ближе подходил путник к таверне, тем громче говорили люди из ждавшей его группы, а он приближался, улыбаясь и неся в руках пальмовую ветку.
Именно эту улыбку и считала собака, чувствуя своё расположение к этому несомненно хорошему человеку. Ей не нужны были ни слова, ни поступки – она просто знала, кто был хороший человек, а кто – нет. Её собачий инстинкт, отточенный за миллионы лет, никогда не подводил – ни среди собак, ни среди людей. Пришедший подошёл к группе встречавших, обнял каждого и вдруг увидел собаку.
Она, поняв его безмолвное разрешение, подошла к новоприбывшему, виляя коротким толстым хвостом. Он положил свою руку на её голову с короткой пегой шерстью, и она почувствовала, что любима. Собака открыла пасть, задышала часто и улыбнулась, а незнакомец потрепал её за загривок.
Он что-то сказал людям, встретившим его, и собака услышала резкий голос рыжего, не соглашающегося с новоприбывшим.
