пяти мусорных баков находилась во дворе дома, где жил дядя Коля, и через который Рижская частенько проезжала, срезая путь к университету или направляясь в центр города.
Первый раз Лера увидела его – грязного и несчастного, копающегося в мусорном баке – в феврале позапрошлого года. Его легко можно было принять за обычного бездомного, но почему-то Лера остановилась и поздоровалась с ним. Просто так – ей захотелось. Потому что ей приятнее поздороваться с неопрятным бездомным, чем с одетым по последней моде самовлюбленным Homo Sapiensом.
К ее удивлению, «неопрятный бездомный» с искренней радостью отозвался на приветствие, и они стали здороваться каждый день. Постепенно Лера узнала, что он вовсе не бездомный, у него есть квартира и жена, а работал он всю жизнь художником. Но картины приносили гроши, хотя талант его не оспаривали даже столичные мастера. Только вот не сложилось. Жена не поддерживала, и постоянно пилила за то, что нет денег, что все люди как люди, а она вышла за неудачника, который только и умеет, что возюкать кистью по холсту.
А однажды сожгла все его картины.
И Николай Семенович сорвался. Одна бутылка, вторая, третья… Не находя утешения в творчестве, дядя Коля нашел его в водке. А жена предпочитала пьющего, но работающего на заводе мужика.
Правда, в помойке он рылся не в поисках бутылок, которые можно сдать в утиль. Дядя Коля искал там «потеряшек» – так он называл старые сломанные столовые приборы, радиоприемники, дырявые сапоги, разбитые сувениры и игрушки. Искал для того, чтобы дать им вторую жизнь. А потом, если повезет, и продать. «Они на меня похожи», – объяснил он однажды. – «Только я их починить могу, а вот мою жизнь уже ни один мастер не исправит».
Теперь, потеряв пятую работу, он стал искать утешение в выпивке, шахматах и «потеряшках».
– Чего это он? – шепотом спросила Вера, глядя на совершенно переменившегося мужчину.
– Ничего, – строго сказала Лера. – Вы собираетесь выполнять свое секретное задание?
– Так точно! – понуро отрапортовала девочка, и сказала. – Сеня, пойдем. Пока, дядя Коля!
Николай Семенович постарался улыбнуться, и снова опустил глаза.
Когда дети перешли дорогу, Лера обернулась к нему, и решила приободрить, перейдя на одну из любимых тем.
– Так вы говорите, сегодня нашли часы? А покажете?
– И правда, покажу! – снова обрадовался художник. Можно было бы сказать – бывший – но, как известно, бывших художников не бывает, как не бывает бывших портных, поэтов, библиотекарей и всех тех, кто искренне любит свое дело.
– Во, гляди! – и он протянул Лере золотые тяжелые часы, с царапиной на задней крышке.
– Вот люди зажрались, – прицокнула девушка языком. – А может они позолоченные?
– Обижаешь, девонька! – ухмыльнулся в усы мужчина. – Я на этом деле собаку съел! Я же одно время в ювелирном сторожем работал, так уж отличу подделку. Теперь
