налил новую полную порцию, – Не верю, – решительно заявил он, – Пей. Это и есть спирт.
Сосед даже рот открыл от изумления, глядя, как Треха спокойно выпивает дополнительные двести грамм чистого спирта с полным равнодушием и, можно даже сказать, отвращением, какое до того испытывал только к одному пойлу, к воде.
– Больше не выпью. Все. Край, – заявил он, – Опух от воды. Сейчас лопну.
Филипыч смотрел на Кольку в упор, словно на чудо, не в силах сформулировать концептуально мысль.
– И что?.. И ничего?.. – наконец поинтересовался он.
– А чего от воды будет? – угрюмо ответил пациент.
– Вот это шандарахнуло, – потрясенно молвил Василий, – Это же надо того этого… По самому дорогому…
Филипыч повертел в руках практически пустой бутылек и горестно облокотился на стол.
– И что мне теперь с тобой делать? И каков будет диагноз? – задал он себе риторический вопрос.
– Вот, вот, – подтвердил Василий, – Что делать то?
Фельдшер недоуменно пожал плечами.
– Может это не спирт? Может в аптеке напутали?.. Никогда не путали, а тут… – поскреб щетинистую впалую щеку и заключил, – Идите, мужики, с миром. Спирта у меня больше нет. А может, его и не было. А может, это иммунитет у него выработался. В общем, дело тут темное. Тут медицина бессильна.
– И что, вот так и пошли? – не понял озадаченный сосед.
– Вот так и пошли, – подтвердил мысль Филипыч, – А что я еще могу? – отломил корку хлеба и заел горькую мысль о собственном недоумении, – Попробуйте у Степаныча. Может он вам поможет.
Мужики встали, переглянулись: действительно, что он еще может, если спирта у него больше не осталось? Махнули рукой и пошли по дороге дальше.
* * *
Двинулись к Степанычу на другой край деревни. Потому как только тот издавна промышлял самогоном, и только у него случалось иногда отовариться хмельным зельем в рассрочку.
По дороге случился с Трехой припадок. Никогда раньше за ним не замечалось ничего подобного. Хоть он мужичек задиристый и шебутной, но раньше ни с того ни с сего не налетал на людей с кулаками. Сторонился беспричинной драки. Соблюдал приличия.
Встретили по дороге агронома Кирилыча. Едва успели с ним поздороваться, как Колька завопил на всю улицу дурным голосом: «Ах, ты, мразь, перекошенная», налетел на него, сбил с ног и стал катать в грязи и валтузить, словно ненормальный. Василий насилу оттащил дурака в сторону. Освободил уважаемого специалиста, поднял с земли, отряхнул, как мог, извинился. Пришлось даже два раза товарищу по роже кулаком съездить, чтобы тот успокоился и немного, в себя пришел. Агроном еще долго возмущался и кричал вслед разные обидные слова, сдирая со светлого пиджака навозные лепешки, а Треха весь трясся, не в силах вразумительно пояснить причину столь странного поведения. Брызгал тягучей слюной, как придурошный
