изможденное лицо молодой женщины. Она слабо улыбается в ответ. У нее нет сил говорить. И она почти ничего не видит – серая пелена застилает глаза, и сквозь нее пробиваются лишь слабые нечеткие пятна света. Но врачу достаточно и этой улыбки: он очень молод и очень горд собой. Роды были тяжелыми, и в какой-то момент он даже испугался, что ему придется делать выбор между жизнью матери и жизнью младенца. Он помнил, что в критических случаях спасать нужно мать, но как не хотелось ему делать этот выбор! И вот теперь все позади. Он справился, и молодая мама улыбается ему самой прекрасной улыбкой на свете, и крохотная девочка, прокричав положенное, спокойно лежит на столике под яркой лампой. Он справился.
– Девочка… дочка…, – молодая мама произносит эти слова задумчиво, чуточку удивленно и как будто осторожно. Ее голос совсем тихий, слабый, он почти не слышен, но врач откликается сразу:
– Да, хорошая девочка, ладненькая, хоть и малышка.
– А почему она молчит? – чуточку встревожено поглядывая в сторону ребенка, спрашивает мать. Она не видит дочку, сквозь серую пелену пробивается лишь пятно лампы, но знает где она, чувствует ее.
– Так она же тоже устала, – ласково отвечает врач.
– Устала, – машинально повторяет женщина.
– Не волнуйтесь, уже все нормально.
– Да-да, нормально. – Молодая мама еще не слишком пришла в себя, и слова доктора ей сейчас очень нужны: они успокаивают, снимают напряжение. Ей приятно слушать его уверенный голос и постепенно осознавать, что все самое страшное действительно уже позади. Неожиданно пелена, застилавшая ей глаза, рассеивается, и предметы приобретают привычные очертания. Она видит доктора, улыбающегося ей усталой довольной улыбкой, строгую медсестру, что-то записывающую в тетрадь, пожилую нянечку, ободряюще кивающую ей и… дочь. Маленькая девочка лежит на столе, повернув головку в сторону мамы, и смотрит на нее широко раскрытыми черными глазами. Этот взгляд приводит женщину в замешательство и восторг одновременно. Где-то она читала или слышала, что новорожденные не видят, но дочка явно смотрит ей прямо в глаза, и мама улыбается ей в ответ:
– Привет, малышка, – тихо шепчет она дочери и, не отводя от нее взгляда, чуть громче произносит, – Доктор, у моей девочки… черные глаза?
– Необязательно, – почему-то несколько неуверенно говорит молодой врач, внимательно и как-то недоуменно глядя на новорожденную, – просто сейчас у нее расширены зрачки и поэтому глаза кажутся черными. – Он еще некоторое время молчит, не отводя взгляда от ребенка, и добавляет смущенно, – красивые глаза и взгляд… удивительный.
Пожилая нянечка подходит ближе и, взглянув на девочку, почему-то качает головой.
– Что-то не так? – мама встревожилась и от этого даже чуть приподнимается на локтях. Она теперь видит все очень отчетливо, и даже как-то обостренно и поэтому от нее не укрылось это непонятно недовольное или осуждающее движение.
– Лежи, лежи, – женщина, повернувшись к ней, с силой надавливает на плечи, укладывая молодую маму на подушки, – все нормально, не волнуйся. Это пусть мужчины волнуются. Для них этот взгляд опасен.
– Хотите сказать, что красавица вырастет? – с едва заметной гордостью, прикрытой смущенной улыбкой, спрашивает мама.
– Не знаю насчет красавицы, – усмехнувшись, качает головой нянечка, – но взгляд-то ведьмин.
– Ведьмин? – теряется мама, – это… как?
– Да никак, – отмахивается вдруг женщина, – пошутила я. Необычно это, что новорожденная с такими вот распахнутыми глазами, как будто и вправду – смотрит.
– Перестаньте, тетя Клава, – строгая медсестра вступает в разговор, – роды тяжелые были, Вы же видели, у ребенка тоже небольшой шок. Лучше идите молодого папашу успокойте, он там, в коридоре, скоро стены разнесет.
– Иду, иду, – заторопилась нянечка, – не бери в голову, дочуш, – уже в дверях обращается она к молодой маме, – я, правда, пошутила.
– Как дочку назовете, решили? – молодой врач решает сменить тему, кажущуюся ему опасной, потому что он ничего не может здесь сказать или объяснить. – Выбрали имя?
– Да. Лидия.
«Сохранить изменения в документе?» – компьютерный котенок мурлыкнул, напоминая о необходимости нажать нужные кнопки. Лидия Владимировна улыбнулась: она специально никогда не сохраняла последние правки, чтобы потом поговорить с рыжим котиком на экране.
– Да, сохранить, – произнесла она вслух, нажимая нужную клавишу, – отдыхай, уже обед, даже поспать можешь, а я пока в Интернет выйду.
Лидия Владимировна спокойно разговаривала с компьютером, не заботясь, что кто-то сочтет ее сумасшедшей – в кабинете уже никого не было. Обеденное время, погода хорошая, все убежали. А ей
