в исполнение своего плана, покорно ответила Мария.
Она намеревалась родить конунгу сына – будущего правителя и с его помощью вернуться на родину вместе с сестрой и детьми, которые у них за это время появятся. Если же этот план не удастся, она рассчитывала тогда, вместе со всеми домочадцами, бежать в Швецию – к своей тёте по отцу, вышедшей замуж за шведского конунга. Поэтому Анна должна была остаться здоровой и выжить в этой адской муке кузнечно-ковальных работ.
– Главное, чтобы моему Величеству было хорошо! – добавила она соглашаясь.
Однако такие любезности редко выпадали на долю рабов. Любвеобильность «Штанов» оборачивалась боком его же хозяйству, выбирая при разделе добычи свою долю наложницами, конунг лишал свои усадьбы обычной тягловой мужской силы.
– Конунг! Как твои бабы справляются с мужицкой работой? – хохотали ярлы на пирушках.
– Они у меня мастерицы!!! – орал любвеобильный сладострастник. – И раздвигают!! И вкалывают!! Всё успевают!
На самом деле, всё было не так радужно. Работа была тяжелая, да и земля не могла похвастаться чрезмерным плодородием. Постоянные недороды были бичом хозяйств правителя. У него была самая высокая смертность.
За скандинавами водится одно нечеловеческое правило: «Обречённость на могилу». Даже христианские миссионеры не смогли искоренить его из жизни, долгие годы и после крещения. Каждый муж, в годы не урожая, велел женам принести всех новорождённых, а порой даже годовалых детей на выбраковку, в первую очередь это касалось девочек. Оставался один самый крепкий мальчик, остальные относились в лес. Такие дети назывались – «обречённые на могилу». Дети от рабынь даже не рассматривались… и значились не иначе, как « выродками» и «ублюдками» в сознании этих суровых людей.
– Сусед ко!!! Привет! – гость из бутылки попытался привлечь внимание своего избавителя, помахав ему рукой.
– Ты, кто? – спросил правитель, когда плавающий силуэт приблизился к нему совсем близко.
– А тебе не всё равно, – барабашка не успел договорить, «с кем пить», как хозяин заорал:
– Здесь вопросы задаю я-я-я!!!
– Ох!.. Простите!.. Ох!! Простите!.. – зубоскалил гость.
Он уже освоился и улыбался, широко раскрывая рот, обнажая дёсны, утыканные гнилыми зубами половинками.
– Фу-у-у, – изрёк конунг. – И откуда, ты, взялся?
– Из бутылки!.. Или успел забыть?..
– Я не именно… Я вообще…
– Именно!.. Вообще!.. Что – это за манера такая, у пьяни, говорить – так высокопарно, и в тоже время не о чем!
– Ты, что себе позволяешь?!!
– Тихо! Тихо! – остудил его не прошеный гость.
«Несуразный» продолжал изучать жилище Ирвинга.
– Да-а-а! Ничего нового и интересного, – заключил он после беглого осмотра и решил побесить, клюющего носом, конунга. Заодно гость
