с поезда перед остановкой в Бержераке и затем стрелял в комиссара!
– Знаешь, что тебе нужно сделать? Сходи-ка к дому господина Дюурсо, прокурора. А потом к дому хирурга…
– Зачем?
– Просто так. Чтобы потом рассказать мне, что ты там увидела.
Мегрэ остался в одиночестве и воспользовался этой счастливой возможностью, чтобы превысить норму разрешенных ему трубок. Приближался вечер, и площадь окрасилась в розовые тона. Один за другим возвращались из рабочих поездок коммивояжеры, которые оставляли свои машины на парковке перед гостиницей. С первого этажа доносился стук бильярдных шаров.
В светлом зале настало время аперитива; шеф-повар в белом поварском колпаке время от времени заглядывал туда на минутку.
«Почему человек с поезда спрыгнул во время движения, рискуя пострадать, и почему он выстрелил, когда заметил, что кто-то последовал за ним?»
В любом случае он был знаком с обстановкой, поскольку соскочил именно тогда, когда поезд начал тормозить!
И если он не доехал до вокзала, то поступил так только потому, что железнодорожные служащие знали его! Но этого было недостаточно для доказательства, что он и был убийцей фермерши из Мулэн-Неф и дочери начальника вокзала!
Мегрэ помнил, как беспокойно вел себя его сосед по купе, как неровно он дышал, как замирал после тяжелых вздохов.
– В это время Дюурсо должен находиться в прокуратуре, где просматривает парижские газеты или копается в досье… Хирург обходит палаты вместе с медсестрой… Комиссар полиции…
Мегрэ не торопился. Обычно в начале очередного расследования его охватывало нетерпение, сходное с головокружением. Он с трудом переносил период неопределенности. Спокойствие наступало лишь после того, как он начинал угадывать истину.
На этот раз все было иначе, наверное, из-за его состояния.
Разве врач не сказал ему, что он сможет встать не раньше чем через две недели и что даже тогда ему нужно быть очень осторожным?
Времени у него было более чем достаточно. Долгие дни для того, чтобы, лежа в постели, мысленно восстанавливать настоящий Бержерак со всем его населением.
– Надо бы позвонить, чтобы в номере включили освещение!
Но ему было лень шевелиться, поэтому жена, вернувшись с задания, застала его в полной темноте. Окно было распахнуто, и через него в комнату вливался свежий вечерний воздух. Площадь была ярко освещена окружавшими ее гирляндами фонарей.
– Ты хочешь подхватить воспаление легких? Это же надо додуматься – оставить открытым окно, когда…
– Ну, что у тебя?
– Что у меня? Я полюбовалась на эти дома! Не понимаю, как это может тебе пригодиться.
– Давай же, рассказывай!
– Господин Дюурсо живет в доме с другой стороны Дворца правосудия, на площади, почти такой же большой, как эта. Внушительное двухэтажное здание. На втором
