style="font-size:15px;"> – Нет. А должны? – Гольцов-младший пытался сохранять спокойствие.
– Конечно, – уверенно заявил Иван Дмитриевич. – Гаража нет, на стоянку, смотрю, не всегда ставишь, машина во дворе стоит под окнами. Не успеешь глазом моргнуть, как либо колеса проткнут, либо чего-нибудь нацарапают.
Нарисованные перспективы были настолько безрадостными, что у мнительного Толи душа заболела за свою машину, и сразу захотелось перезвонить верной Ксении Львовне и попросить ее проверить, все ли с его «красавицей» в порядке.
– Хочешь, мы тебе с мамкой гараж купим? – предложил веселый Иван Дмитриевич, внимательно изучая унылый вид ни много ни мало советника государственной гражданской службы Российской Федерации Первого класса.
– Нет, – Анатолий ожесточенно замотал головой.
– Зря-а-а-а, – доза, принятая отцом делала его щедрым не только на слова, но и на поучения. – Вы с Анькой живете так, будто всегда будете молодыми. Не бу-де-те! – по слогам, с очевидным удовольствием произнес Иван Дмитриевич. – И не надейся. Надо уже сейчас о своей старости заботиться. Чтобы гараж. Чтобы дача. Чтобы деньги на сберкнижке. А у вас что? У вас – нет ничего! – с удовлетворением отметил Иван Дмитриевич и почувствовал свои очевидные преимущества. – Хочешь анекдот расскажу?
«Уж лучше анекдот, чем инструкция по применению», – подумал сын и молча кивнул головой.
– Слушай, – объявил на весь трамвай Иван Дмитриевич и, придав своему лицу сосредоточенное выражение, начал вещать: – Короче, сидит мужик на скамейке. А рядом с ним… (тут последовала глубокомысленная пауза) – смерть.
После слова «смерть» все пожилые пассажиры с любопытством обернулись.
– Так вот. Мужик напугался, но вида не подал и так нахраписто спрашивает: «Вы, собственно говоря, кто?» – «Я, собственно говоря, смерть». – «А вы, собственно говоря, за кем?» – «А я, собственно говоря, за вами». «Собственно говоря, что?» – здесь Иван Дмитриевич глубоко вздохнул, обвел глазами притихший вагон и вымолвил: «Собственно говоря, все!»
– Что? – не расслышал мужик, сидевший в самом конце вагона.
– Все! – прокричала ему кондукторша и приготовилась обилетить вошедших пассажиров.
– Вот и у тебя будет «все», – гуманно пообещал сыну Иван Дмитриевич и, переложив карнизы из одной руки в другую, предупредил: «Следующая – наша».
При звуке этих слов у Анатолия окончательно испортилось настроение, поэтому на предложение зайти к родителям – «мамка окрошку сделала» – он отреагировал так, словно родной отец прокладывал ему дорожку в царство мертвых.
– Не хочешь, как хочешь, – обиделся Иван Дмитриевич и зашагал, не оборачиваясь, в сторону дома.
«Могу же я чего-нибудь не хотеть», – мысленно попытался оправдаться Анатолий и направился к подъезду, возле которого стояла машина Николая Николаевича. Внутри никого не было. «Уже дома», – рассудил Гольцов и заторопился: ему, как всегда, было неудобно заставлять себя ждать.
