услышал майор голос одного из ракетчиков. – Вижу раны. Нанесены после смерти. – Укусы, – заключил Демьянов, еще до того, как Савельев отреагировал.
Первым телом, которое они увидели здесь внизу, был страшно раздувшийся труп большой собаки, черной как смоль, с лоснящейся шкурой. На перекошенной морде застыл оскал, на пасти запеклась темная кровь, глаза раскрыты. Ран на ней не было, а значит, она могла отравиться, поэтому лезть к ней близко было бы опрометчиво. Брюхо выглядело не вздувшимся от газов, а тугим, как барабан. И только сейчас до майора начало доходить: собака была почти не тронута тлением. И она очень плотно насытилась перед смертью.
Не только люди могут от страха сходить с ума. Насколько Демьянов знал, доберманы в современной России практически не использовались в качестве служебных собак. Да и нет резона брать их с собой в убежище. Выходит, это был чей-то любимец. У него и ошейник оказался непростой, с монограммой из золота. А этот экземпляр был особенно крупный. Кто мог держать в убежище такую тварину – она же одного мяса жрет как два здоровых мужика? Только тот, кому можно было хоть бенгальского тигра провести.
Герр Доберман, создатель породы, был совсем не добрый человек, а сборщик налогов, поэтому и собака вышла соответствующая. Но при надлежащей дрессировке из них получались преданные охранники, а не дикие звери. И с мозгами у них в порядке – не хуже, чем у немецких овчарок. Что тут должно было произойти, что ошалевшая псина начала грызть всех подряд? Одно ясно – эти люди к тому времени были уже мертвы.
Но куда идти дальше со станции-некрополя, если ничего похожего на план так и не нашлось?
Зал с покойниками соединялся с широченным коридором, в котором находилось два лифта, большой и малый, а между ними лестничная клетка. Но та была обрушена, явно подорвана саперами. За раздвижными дверьми лифтов, малого и большого, оказалась пустота. Хороши бы они были, если бы хватило дурости шагнуть туда не глядя. Из темноты слабо тянуло сквозняком. Снова тревожно затрещал радиометр.
Просветив шахту лифта фонарями, они увидели, как далеко внизу, метрах в двадцати, поблескивает металлом заслонка знакомой конструкции. Задрав головы, они обнаружили такую же и вверху, чуть ближе к себе. Даже лестницы в лифтовых шахтах были перерезаны ими надвое. Кто-то много сил приложил, чтоб отсечь одну часть бункера от другой.
Наверняка существовала другая дорога. Где-то должны были быть служебные тоннели, а еще неизвестно, куда вели конвейерные ленты. Но прежде чем основательно проводить поиски, надо было вернуться в лагерь.
От этих мыслей майора отвлек голос все того же спецназовца – Посмотрите сюда.
Они и раньше натыкались на следы. Похоже, в последние недели у людей тут руки не всегда доходили до мытья полов. В зале, как и на самой станции, было сильно натоптано, следы подошв были всех типов – от армейских ботинок с рельефной подошвой до обычных туфель. Но все они были старые, с давно засохшей и окаменевшей грязью. И вдруг среди этого хаоса их ждала тревожная находка – цепочка четких следов. Грязь на
