по отношению к ценности благ, как и по отношению ко всем другим объектам человеческого познания и потому могут приписывать ценность предметам, в действительности, согласно экономическому положению вещей, ею не обладающим, если только они ошибочно считают, будто от какого-нибудь блага или количества блага зависит более или менее полное удовлетворение их потребностей, тогда как на самом деле этого отношения нет; в таком случае перед нами явление воображаемой ценности»[175]. Так, например, писал Менгер, потребители ошибочно приписывают ценность примитивным лекарствам или любовным зельям. Как и Джевонс, он считал, что люди склонны переоценивать значение удовлетворения тех потребностей, которые «споспешествуют их благополучию хотя и интенсивно, но кратковременно»:
«Это, однако, ни в коем случае не исключает того, что нередко глупые люди благодаря несовершенству своего познания неправильно ценят значение отдельных удовлетворений потребностей, и даже те индивиды, хозяйственная деятельность которых разумна и которые, следовательно, стараются познать истинное значение удовлетворений потребностей в целях достижения таким путем правильной основы своей экономической деятельности, не свободны от ошибок, связанных со всяким человеческим познанием. Особенно легко поддаются люди заблуждению, придавая тем удовлетворениям потребностей, которые споспешествуют их благополучию хотя и интенсивно, но кратковременно, высшее значение, нежели тем, от которых зависит благополучие хотя и менее интенсивное, но простирающееся на долгое время, т. е. они часто ценят преходящие интенсивные удовольствия выше, нежели свое продолжительное благополучие, а иногда даже выше, нежели свою жизнь»[176].
Подобное отношение позволяет оправдать вмешательство государства в экономическую деятельность, если его цель – исправить ошибки потребителей при оценке благ. Собственно говоря, Менгер как раз призывал государство принять меры к поощрению бережливости, выражая в этом призыве свое отеческое беспокойство о том, что люди «часто ценят преходящие интенсивные удовольствия выше, нежели свое продолжительное благополучие, а иногда даже выше, нежели свою жизнь»[177]. Как и Джевонс, Менгер считал, что те народы, «которые наиболее бедны действительными благами», особенно склонны ошибочно оценивать способность благ удовлетворять их нужды[178].
Отношение Менгера к подобным истинным и воображаемым потребностям повлияло на его теорию цен. Поскольку в теории цены основываются на оценках потребителей, исходящих из предельной полезности благ, а в реальности потребители могут заблуждаться в оценке благ, Менгер разделял «экономические цены» и цены, существующие в реальном мире. Экономические цены – это цены, которые установились бы, если бы люди не ошибались, если бы рациональные экономические акторы преследовали свои интересы, располагая полной
