>Ты рок мой и мое страданье,
Моя судьба, надежда, радость.
Я слышу музыку
– Отче наш, Иже еси на небесех!
Да святится имя Твое,
да приидет Царствие Твое,
да будет воля Твоя,
яко на небеси и на земли.
Хлеб наш насущный даждь нам днесь;
и остави нам долги наша,
якоже и мы оставляем должником нашим;
и не введи нас во искушение,
но избави нас от лукаваго.
Боже милостивый! Боже милосердный! Спаси меня! Сил больше не осталось… За что мне все это? Мог ли я думать, что в 55 лет меня ждет такое?
Вечернее богослужение уже давно закончилось, и прихожане все разошлись.
– Спаси тебя Бог, добрый человек.
Обернувшись, я увидел отца Рафаила, монаха этого монастыря. Люди его называли старцем, хотя по возрасту он был вряд ли старше меня. А называли так за то, что видел и знал многое, что недоступно простым людям. Говорили, что через него говорит Сам Господь.
– Здравствуйте, батюшка.
– Что стоишь, идти некуда? – строго спросил меня монах, – идем со мной.
Отец Рафаил повел меня в свою келью. Я совершенно не удивился такому интересу к своей персоне. Цепь неприятностей, происходивших со мной последнее время, нескончаемая «черная полоса», погрузили меня в полную апатию.
Зашли в келью. Сели за стол, друг против друга.
– Ну, рассказывай, – молвил он.
И тут вдруг мне нестерпимо захотелось излить хоть кому-то душу. Не просто жаловаться на судьбу так называемому очередному дружку за рюмкой коньяка, а именно поведать то, что случилось со мной, и, быть может, услышать совет. Я начал свое повествование.
– Батюшка, не знаю, с чего и начать.
– А начни сначала. Так проще будет.
– Ну, сначала, так сначала. Все было, как и у всех. Я местный, москвич. Всю свою жизнь я посвятил музыке. Сначала, как исполнитель, а потом – и как ее создатель. Закончил Московскую консерваторию. Потом женился. В браке у нас родилось двое детей – мальчик и девочка. Все, вроде бы правильно, как и должно быть…
Монах слушал меня, не перебивая.
– Сам я православный христианин и мое творчество как композитора напрямую связано с церковной музыкой. Моя музыка исполнялась и в храмах, и на различных концертах. Православием проникнуто все мое творчество и, следовательно, вся моя жизнь. А потом вдруг… жена ушла к другому.
– Неужели, вдруг? – перебил меня старец.
– С творческим человеком вообще сложно жить, особенно, если этот человек пишет музыку. Порой просыпаешься ночью оттого, что в голове звучит музыка. Начинаешь быстро ее записывать, пока не забыл. Увлекаешься. Так проходит ночь. А с наступлением утра – жена, дети. Я устал, не в силах ей помочь. Она одна не справляется. Ее можно понять…
– Ты думаешь, в этом все дело? – усмехнулся монах.
– Разумеется. В чем же еще? Она просто не понимала меня. К музыке жена не имела совершенно никакого отношения, и ей попросту было не понять, чем живет человек, создающий музыку. Но, слава Богу, я не остался один. Встретил женщину, женился во второй раз.
– А как же дети? – спросил отец Рафаил.
– Дети? А что дети? Дочь осталась с матерью, а сын – со мной. После творчества мой сын занимает главное место в моей жизни.
– После творчества? Ты не оговорился?
– Нет, батюшка. Ведь я пишу по Божественному промыслу. Это мой путь и я не могу иначе.
– А что же тогда ты делаешь здесь, да еще со слезами на глазах, раз у тебя все так хорошо? – сурово спросил старец.
– Я до конца не понимаю, батюшка, что со мной произошло. Может, Вы поможете мне разобраться. Я состоялся как композитор. Меня знают в нашей стране и даже за границей. Жизнь, в общем, проходила довольно успешно: концерты, интервью в журналах и на радио, встречи с влиятельными людьми. Женщины, опять же… В течение всей моей жизни они возникали и исчезали, как звезды на небе. Порой я даже ловлю себя на том, что не помню имен некоторых звезд. Одна, вторая, третья… Я искал, наверное, идеал женщины. Ту самую, одну единственную.
– А как же жена, Владимир?
– Вторая жена долго терпела, нужно отдать ей должное. Но, в конце концов, и она не выдержала моих постоянных исчезновений из дома то на банкеты, то на свидания с другими женщинами.
– Она знала об их существовании?
– Скорее всего, догадывалась.
– И
