любителям подадут случай к сочинению нескольких ученых диссертаций»[517].
Если Вольтеру русская императрица писала, рассчитывая на возможный пропагандистский эффект, то сокровенными мыслями относительно предназначения экспедиции в Средиземноморье («все сие пишу Я единственно для откровения моих мыслей») Екатерина II делилась, судя по всему, с А.Г. Орловым, причем еще тогда, когда основная часть первой эскадры – эскадры Спиридова – только достигла Порт-Магона, преодолев трудности долгого пути. В своем письме от 8 января 1770 г. императрица рекомендовала Орлову не предпринимать «какие ни есть весьма отважные наступления» и размышляла о приобретении – нет, не Константинополя! – а всего лишь либо острова, либо материкового порта (что лучше – она сама к этому времени еще не решила). Далее императрица рассуждала так: «моя мысль есть, чтоб Вы старались получить порт на острове или на твердой земле, и, поколику возможно, удержать оный (выделено нами. – Авт.). Сказав Вам сие, признаюсь, что имею два вида: один тот, чтоб вас, пока ваша куча не знатно умножится, с малым числом не подвергнуть опасности (Екатерина готовит третью эскадру, которой придает сухопутные силы, вторая уже в пути, к тому же она предлагает нанять людей из христиан-мореходцев Средиземноморья. – Авт.); второй, чтоб, хотя б и ничего много не сделали, то бы тем самым вы много для переду предуспели, если б доставили России в руки порт в тамошнем море, который стараться будем при мире удержать. Под видом же коммерции он всегда будет иметь сообщение с нужными народами во время мира и тем, конечно, сила наша не умалится в тамошнем краю. Если же дела ваши так обратятся, что вы в состоянии будете замыслить и более сего, то тогда и сей порт нам всегда служить может, не быв ни в каком случае вреден. Но сие же едва не удобнее ли остров, нежели твердая земля, и то еще остров не самый большой; но однако порт на твердой земле будет же иметь и свои особые выгоды»[518].
Итак, по замыслу Екатерины, следовало, прежде всего, приобрести порт, который необходим эскадре в настоящий момент для ведения военных действий вдали от родины, но он еще более важен в будущем, дабы закрепить присутствие России в Средиземноморье. При этом Екатерина предполагала два возможных поворота событий: как минимум – приобрести порт, но «если можно замыслить и более сего…» – то возникает надежда на обретение «столицы империи агарянской».
Пять дней спустя, 13 января 1770 г., в новом письме к А.Г. Орлову императрица развивала свою мысль, рассматривая не только стратегический, но и политический аспект присутствия России в Средиземноморье. Она уже знала о неудачах князя Ю.В.Долгорукова в Черногории, более того – она не исключала, а, в сущности, предвидела неуспех и главных действий православных подданных Османской империи в союзе с российской эскадрой («да пускай бы и тут веками порабощения и коварства развращенные греки изменили своему собственному благополучию»). Вместе с тем, и в этом неблагоприятном случае, полагала Екатерина, «одна наша морская диверсия с подкреплением оной маинскими
Там же. 4. 2. С. 4.
Материалы для истории русского флота. СПб., 1886. Ч. XI. С. 529. Как известно, А.Г. Орлов первоначально предпочел порт на твердой земле и эту роль он отвел Наварину в Морее, в начале 1770 г. еще рассчитывая на широкое восстание греков и успешное взаимодействие с повстанцами.
