обступали руины обуглившегося города и опустевшие – если не считать стаи бродячих собак, одинокую голодную, сбитую с толку старуху да ребенка в лохмотьях – улицы, крепко обхватил свой скипетр и облачился в лучшую мантию ради церемонии в свою честь.
Разорив северные земли, Вильгельм отправился за деньгами. В мире, где не было банков, это означало повальные обыски монастырей, в которых землевладельцы хранили золото, доверяя Богу свои активы. Позабыв о благословении папы, нормандцы бросились разорять церкви и аббатства, покидая их с огромными богатствами в руках. Возможно, главной целью было конфисковать капиталы англосаксонской знати, а не наказывать английскую церковь, но факты говорят о том, что нормандские солдаты не могли удержаться и не стянуть пару безделушек с алтаря. Вильгельм, отринув свое прежнее благочестие, «приказал обыскать монастыри по всей Англии, изъять сокровища, что богатые англичане помещали в них из-за устроенного им опустошения и кровопролития, и доставить их в его казну». Затем он созвал особое совещание, на котором снял с постов английских аббатов и назначил вместо них «людей своего племени»[90]. Епископов тоже не обошли стороной. Этельвин, епископ Даремский, попал в заключение и начал голодовку, от которой скончался[91]. Вильгельм изъял состояние Стиганда, отправленное на хранение в собор Эли.
Англия была ценной добычей – благодаря стабильной системе сбора налогов и унифицированной денежной системе она считалась довольно богатой страной. Но для Вильгельма и его свиты Англия оставалась аванпостом, территорией второго порядка (и второстепенной в культурном смысле) по отношению к Нормандии. В его армии оппортунистов и авантюристов не придавали особого значения верности. Вильям Мальмсберийский описывает легко меняющиеся настроения среди нормандских главарей и будущих аристократов. Они, по его словам:
Чрезвычайно придирчивы к своим одеяниям и разборчивы в пище, хотя и не чересчур. Это племя, приученное к войне, и они вправду едва ли могут без нее прожить; они яростно бросаются на врага, а когда сила не приносит успеха, с готовностью идут на уловки или же соблазняют противника подкупом. Они живут в больших строениях, бережливо, завидуют равным себе, жаждут превзойти тех, кто выше их, и разоряют своих подданных, хотя и защищают их от чужаков; они верны своим правителям, хотя даже легкая обида пробуждает в них вероломство. Они взвешивают предательство по его шансам на успех, а мнения свои меняют, если это сулит им деньги[92].
Мятежи продолжались даже после подчинения севера, особенно в периоды отсутствия Вильгельма. В 1075 году произошел бунт с участием двух английских эрлов, Сиварда и Вальтеофа, а также нормандца Роже де Бретея. Ключевую же роль играл граф Восточной Англии Ральф де Гвадер, бретонец, которому еще до завоевания принадлежали земли по обе стороны Ла-Манша. Поводом послужил отказ короля дать согласие на свадьбу Ральфа; восстание было скорее инструментом борьбы за влияние, чем целенаправленной
P. McGurk, The Chronicle of John of Worcester, vol. 3, p. 13.
P. McGurk, The Chronicle of John of Worcester, vol. 3, p. 17.
William of Malmesbury, A History of the Norman Kings, pp. 22–23.
