из курганского отделения общества «Мемориал» попытались добиться политической реабилитации осужденных за убийство людей, но в апреле 1999 года Верховный суд РФ отказал им в этом[33].
Убийство двух детей – наверно, это самый яркий пример «кулацкого террора». Именно так именовали в документах госбезопасности середины двадцатых годов прошлого века совершенные в отношении представителей советской власти преступления. Фактически, хотя об этом не принято говорить, они были продолжением Первой крестьянской войны или популярными среди эсеров конца девятнадцатого – начала двадцатого века актов индивидуального террора в отношении представителей государственного аппарата Российской империи. Единственное отличие – революционеры могли попытаться убить любого человека в царской России, начиная от императора и заканчивая городовым, а советские крестьяне сконцентрировали свои усилия на представителях местной администрации.
Мы не будем останавливаться на рассказе о том, что происходило в сельской местности с 1921 по 1924 год, а сразу обратимся к событиям февраля 1925 года. Именно тогда чекисты с тревогой констатировали: в январе 1925 года в стране произошло 127 случаев террора (25 % от всего 1924 года). Фактически – резкий всплеск. Больше всего случаев зафиксировано в Западном крае (30 эпизодов), на Украине (27 эпизодов), в Центре (24 случая) и в Сибири (21 случай). Причем неблагополучными оказались не только регионы, где происходили вооруженные выступления крестьян (например, Сибирь), но и относительно спокойные в последние годы Центр и Западный край. В остальных районах – по пять случаев.
Также чекисты отметили, что в Западном крае, на Украине, в Центре и в Сибири районах:
«…Террор принимает все более систематический и организованный характер и направлен против низового аппарата, коммунистов и других советских элементов в деревне. Весьма характерно, что за истекший месяц имеются несколько случаев массового организованного выступления кулаков, причем нередко в качестве физических исполнителей выступают середняки и даже бедняки»[34].
Также чекисты отметили в январе 1925 года рост числа особо тяжких преступлений – убийств советских работников, сельхозкоров, коммунистов, комсомольцев и бедноты. Например, в 1924 году их количество (в среднем за год) составило лишь 30 %, остальное – избиения, покушения на жизнь, поджоги, угрозы в отношении этих категорий граждан, то в январе 1925 года 47 % преступлений – убийства.
В марте 1925 года чекисты подсчитали, кто обычно становился жертвами «кулацкого террора». В феврале 1925 года:
«…Из общего числа случаев террора 30 % падает на работников низового соваппарта и милиции, 30 % на членов РКП (коммунистов. – А.С.) и РЛКСМ (комсомольцев. – А.С.), 15 % на сельхозкоров и 15 % на другие слои деревни (главным образом активную бедноту)»[35].
Справедливости ради отметим, что рост числа случаев «кулацкого террора» начался еще весной 1924 года. Об этом свидетельствуют
Обзор политического состояния СССР за январь 1925 года (по данным Объединенного государственного политического управления). 3 марта 1925 года. // «Совершенно секретно»: Лубянка – Сталину о положении в стране (1922–1934). Т. 3. 1925. Ч. 1. – М., 2002. – С. 35–118.
Там же. С. 176–224.
