боялась, что, если произнесет эти слова с уверенностью, ее страхи воплотятся в действительность.
Нет, только часть его разума умерла на том проклятом поле боя. На поле боя, которое он не мог представить, как ни старался.
– Мои родные тоже так подумали, – сказал он. – Им передали эту новость.
– Наверное, для них это стало страшным ударом.
У него не хватило бы слов, чтобы описать то горе, какое они, вероятно, испытали. Первую неделю после его возвращения мать вообще не выпускала его из виду, как будто он снова стал ребенком, за которым нужно постоянно присматривать, чтобы он чего-нибудь с собой не сделал.
– Догадываюсь, что они чувствовали. Я не могла оставить Джона у себя. Вы должны меня понять. Я люблю его больше жизни, но он не только мой, но и ваш, и я подумала, что вашей семье он принесет радость.
– И позор – вашей.
– Мой отец ничего не понимает. Да и как ему понять? Он же не прошел через то, через что прошли мы.
Что касалось самого Стивена, о себе он мог сказать то же самое.
– Жизнь – это сокровище. Бесценное сокровище. Я не жду, что вы согласитесь жениться на мне. Я…
– Почему? – Слово сорвалось с его уст невольно. Он не справился с любопытством. – Почему вы этого не ждете? У вас ребенок от меня.
Глаза ее округлились, рот приоткрылся. Она отвернулась. Он заметил, что ее плечи напряглись и она сжала кулаки, словно ждала, что он сейчас начнет ее утешать. Такими ли были их отношения? Должен ли он сейчас положить руки ей на плечи? Должен ли сжать их? Должен ли обнять ее? Господи, до чего неловко! Это невыносимо. Он обязан ей рассказать.
Простите, но я понятия не имею, кто вы такая. Я не помню, чем вы были для меня и чем я был для вас.
Глядя на увядший сад, Мерси надеялась, что отвернулась достаточно быстро, чтобы он не заметил замешательства в ее взгляде. Совсем другого она ждала от этой прогулки – брошенных в лицо обвинений, требования объяснить, что за игру она затеяла. Но, похоже, он сам решил поиграть с ней.
У вас ребенок от меня.
Слова эти были произнесены с убежденностью, точно он действительно в это верил. Но возможно ли это? Она знала, что война может пошатнуть человеческий разум, одурманить, сбить с толку.
Однако майор Лайонс, похоже, был в своем уме… Но разве его заявление не указывало на обратное?
Он принял ее за женщину, которая могла родить его ребенка. А не просто за женщину, которую он всего лишь утешил ночью. Не за женщину, которая влюбилась в него, зная, что его сердце никогда не будет принадлежать ей.
Конечно, она не могла не испытать разочарования оттого, что ночь, которая навсегда изменила ее, для него, видимо, ничего не значила. Он был таким внимательным, таким добрым, таким нежным в ту далекую ночь. Какая же она глупая – решила, что он мог относиться к ней как-то по-особенному! Ни один мужчина так к ней не относился. Но Стивен Лайонс и не был похож на тех мужчин, которых она
