необходимо очень внимательно следить за местоимениями: «имя моё», «меня», «я» и контролировать себя вопросом, о ком или о чём идёт речь. Здесь ловушка на ловушке. Легко угодить в обольстительные сети религиозного заблуждения. И, таким образом, поддаться влиянию интеллектуальной интриге высших пророков и апостолов. Что означает примкнуть к тем, кто распространяет в мире идеологию противника Сына Человеческого, т.е. противника теоретически рассуждающему разуму человека, его способности и неудержимому стремлению к объективному духу познания.
Ученики уговаривали своего учителя каким-нибудь способом избежать смерти. Они не хотели быть свидетелями его душевных и физических страданий. Их просьбу он остановил словами: «Лучше для вас, чтобы Я пошёл; ибо, если Я не пойду, Утешитель не придёт к вам; а если пойду, то пришлю Его к вам…».
Таким образом, человек Христос для понимания истины учения, его основного вопроса придавал человеческой жертве конституирующее, юридически законодательное значение. Она в контексте «великого дела» каким-то образом должна поспособствовать узнаванию того самого духа истины по имени «Христос» (ибо рождается оно на «твёрдом основании» того же имени), о котором свидетельствуют Писания. Вот тебе, любезный читатель, суть посреднической деятельности человека Иисуса Христа.
Для более ясной картины смерти и воскрешения обратимся к другим Евангелиям.
В повести об истине, т.е. в Евангелии от Матфея, это главы 27 и 28. Читаются они как понятная, наполненная трагизмом, печальная история о человеке. Но вспомним наставление евангелиста: «Будьте просты, как голуби, и мудры, как змии». Сказочная форма сцены воскрешения и есть голубиная простота, заключающая в себе большую мудрость, т.е. теоретически обоснованное знание, которое смертельно жалит голубиную простоту. «Ангел Господень» – это и есть тот самый дух истины, которого человек Христос обещал прислать вместо себя. Это его они увидели на горе и поклонились ему. Это он, обратившись к ученикам, дал им напутствие научить все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, т.е. во имя понятия. Так они и сделали. Ученики излагали учение пророков, но уже удостоверенное человеческой жертвой, языком религиозной притчи, ни на одну йоту не отступая от внутренней логики развития идеи о воскрешении духа истины или Духа Святого, той мудрости о «великом деле», которая развивается на «твёрдом основании».
В Евангелии от Марка «ангел Господень» заменяется на «юношу, облачённого в белую одежду», который сообщает, что в этом гробе нет Иисуса Назарянина распятого – он воскрес. Евангелист незаметно переводит стрелки с человека на понятие. «Иисус Назарянин» переехал в новое жилище – в небесное, в высшую сферу, которую евангелист назвал «престолом Господним» с его теоретически обоснованным знанием «великого дела».
В Евангелии от Луки ученики Христа до его воскрешения надеялись
