айона Москвы. Через дорогу смотрела наглухо закрытыми на лето окнами школа. По волейбольной площадке лениво гоняли мяч мальчишки. Соседние дома блестели на солнце кафельными бело-голубыми стенами.
Катя прижалась лбом к нагретому солнцем стеклу. Сквозь вид за окном проглядывало собственное отражение – острый носик, близко посаженные круглые, воробьиные какие-то глаза, темная аккуратная челка на лбу.
– Уф-ф-ф, жарко! – Мать не глядя скрутила каштановые волосы на затылке, клацнула длинными пластмассовыми зубами заколка. – Так, значит, меня не будет месяца полтора, в крайнем случае – два. Живите тут с Максом дружно, квартиру не спалите. И присматривай за ним, поняла? Чтоб ел нормально и шмотки свои в стиральную машинку кидать не забывал. Он хоть и старший брат, а все-таки за хозяйку остаешься ты.
– А чё я должна торчать тут вдвоем с этим придурком все лето, – сумрачно бросила Катя, рассматривая царапину на коленке. – Обслуживать его еще…
– Как ты брата называешь, а? – взбеленилась мать. – Он поумней тебя будет! И потом: где ты хочешь торчать? Со мной в киноэкспедиции? – уперла руки в бока мать. – Так мне там не до тебя будет, с утра до ночи буду актрисулек раскрашивать. Я тебе предлагала в лагерь, ты не захотела.
– На фиг мне сдался этот лагерь… – протянула Катя. – Я могла бы… могла бы к отцу в гости поехать, например.
– Куда-а-а? – от удивления мать даже на минуту распрямила широкую спину. Всю жизнь она, изводя себя диетами, безуспешно пыталась превратить свою основательную, приземистую фигуру в тонкое и звонкое точеное тело. – К какому еще отцу? Что за бредовые фантазии?
– К моему отцу, Горчакову Ивану Алексеевичу. – Катя запустила огрызком в форточку, спрыгнула с подоконника и вытащила старый затертый почтовый конверт, спрятанный на полке, между корешками книг.
– Город Харьков, улица Плехановская, 25, квартира 7, – прочитала она.
Мать, прищурившись, разглядывала конверт.
Наконец произнесла:
– Господи, это письмо десять лет назад пришло, когда тебе два года было. Где только ты его раскопала? Может, он там и не живет давно.
– А может, живет! Может, он бы хотел, чтобы я приехала! – запальчиво возразила Катя.
– Ага, ну да, как же: сидит, ждет, когда такое счастье нагрянет, – резко бросила мать. – И вообще, мне нет никакого дела до того, чего бы он там хотел. Мы с ним разошлись сто лет назад, и я не понимаю…
– Почему вы разошлись? – не отставала Катя. – Почему ты не вышла за него замуж?
– Да на хрен он мне сдался? – с деланой веселостью отозвалась мать. – Я свободная женщина, разлюбила – до свидания! Я вон за Максовым отцом побыла замужем, целых три года, мне за глаза хватило. А ты здоровая девица уже, а выдумываешь бог знает что. Ты его не знаешь, он чужой тебе человек, поняла? Выкинь из головы эту чушь. Я и не знала, что ты об этом думаешь…
– А ты вообще не очень интересуешься тем, что я думаю, – заметила Катя.
– Слушай, мне некогда тут философию разводить, ехать пора, – прервала ее мать.
Она захлопнула чемодан, выпрямилась и оглядела комнату, прикидывая, не забыла ли чего.
– Если тебе вдруг так загорелось узнать про отца, давай разберемся с этим после моего приезда. Теперь слушай, – она понизила голос, – деньги на жизнь я вам там, в секретере оставила, должно хватить. Ты у меня девка с головой, поэтому говорю тебе, а не Максу. Вот здесь, – она постучала согнутым пальцем по корешку книги «Жизнь взаймы» Ремарка, – лежит еще заначка. Это – на самый крайний случай, на случай ядерной войны, поняла? Макс про них не знает…
– Лучше б он и про все остальные не знал, – хмыкнула Катя.
– Ну брось, не такой уж он и транжира, – рассмеялась мать. – К тому же у него сессия сейчас, ему не до тусовок будет. Он мальчик хороший, умненький, просто без царя в голове.
Она стащила чемодан с кровати, охнула – он получился слишком тяжелый – и уже из прихожей громогласно заявила:
– Ну, дети, идите целоваться, и я полетела.
Из соседней комнаты выплыл, благоухая пивным перегаром, Катин старший брат, восемнадцатилетний Макс. Он двигался лениво, приволакивая тапки и позевывая: наверно, только что проснулся.
Катя остановилась в дверном проеме, привалившись худеньким плечом к косяку.
Мать смачно расцеловала их по очереди, взвалила чемодан на плечо и вышла из квартиры. Старая деревянная дверь надрывно всхлипнула и затворилась за ней.
Макс уставился на Катю из-под упавших на глаза спутанных прядей:
– Слышь, ты, крыса мелкая, чё ты там втирала матери про меня, а?
– Ничего я не втирала, отвали. –
