какую-то часть себя, ту, которая не знала дурного настроения, сидячего образа жизни, никогда не страдала от одиночества. Гарри служил мне символом постоянства, я всегда ощущал его живость: в машине он ехал со мной на переднем сиденье, по улицам мы ходили нога в ногу, вместе сиживали на веранде, а у входа в магазин он растягивался на асфальте, терпеливо ожидая, пока я куплю все необходимое. Он мог быть серьезным и забавным, хитрым и откровенным, невероятно послушным и железно упрямым. Именно он постоянно тянул меня из квартиры на улицу, вечно знакомил меня с кем-нибудь и всегда понимал мои шутки – по крайней мере, мне так кажется. И вот наступил день, которого я уже давно боялся – день, когда его со мной уже не было. Я чувствовал себя, наверное, так же, как Никсон, когда ему пришлось покидать Белый дом. Я бродил среди ночи по квартире, рассматривал красующуюся на камине большую фотографию Гарри, поглаживал ее и приговаривал, что лучше его у меня в жизни ничего не было. Быть может, кого-то даже обрадовала бы вновь обретенная свобода: не нужно вскакивать каждый день поутру и отправляться на длительную прогулку. Но для меня это было как удар под дых. Так я рисковал быстро превратиться в робота, чего никогда не хотел: проснулся, принял душ, поехал на работу. И снова: проснулся, принял душ, поехал на работу. С Гарри каждое утро таило в себе легкий дух приключений, разнообразивших привычный, но такой приятный распорядок. Пес с удовольствием окунался в реку Чарльз. В городском парке мы наблюдали смену времен года. Первыми узнавали, когда на Ньюбери-стрит закрывался какой-нибудь магазин или же открывался новый. После ночного снегопада пробирались по белой красоте еще не расчищенных бульваров.
И вот теперь все это закончилось.
Осень того года в Бостоне была богата событиями. «Ред Сокс», проиграв со счетом ноль три команде «Нью-Йорк янкиз», сумели в финальной серии игр устроить самый впечатляющий реванш за всю историю профессионального спорта и привезти в ликующий родной город титул абсолютных чемпионов США впервые за восемьдесят шесть лет. Наш Джон Керри из Массачусетса боролся за пост президента Соединенных Штатов, и было похоже, что он может выиграть. Да, в октябре 2004 года жизнь так и бурлила в нашем городе, знаменитом и спортсменами, и политиками. Я ходил на стадион «Фенуэй» на каждую финальную игру, дважды ездил в Нью-Йорк на стадион «Янкиз» и мотался по всей стране, освещая избирательную кампанию Керри. Мне не нужно было беспокоиться о присмотре за Гарри или испытывать чувство вины из-за того, что я оставляю его, а сам уезжаю. Вообще-то я должен был бы радоваться свободе… но никто и ничто не тянуло меня домой, не ждал меня там великолепный зверь, преданный друг, которого я растил с тех пор, как щенку исполнилось одиннадцать недель. И я чувствовал себя как бы лишенным привязи. Полная свобода – это звучит круто, пока не получишь ее на деле: вот тогда начинаешь осознавать, какая тонкая грань отделяет понятия «независимость» и «пустота».
Тогдашняя моя подруга, та самая англичанка, хорошенькая, очень мило коверкавшая слова на английский
