еще большее влияние, нежели трагедии Альфьери, он старается возбудить в порабощенной нации чувство собственного достоинства, чтобы, по крайней мере, заменить уважением презрение к ним победителей. Он упрекает итальянцев в инертности, в пассивном ожидании свободы от щедрот других народов, на долю которых они оставляют труды и опасности, в то время как сами ограничиваются платоническим желанием быть независимыми.
От слова недалеко было до дела.
Но не только эти, так сказать, чисто внутренние импульсы пробуждали Италию к новой жизни; весь ход политических событий на континенте способствовал скорейшему осуществлению задач итальянских патриотов. Италия не могла оставаться чуждой тем новым стремлениям, которые охватили всю Европу в первые десятилетия XIX века и выразились в так называемых национальных движениях. Течения эти нашли в стране почву вполне подготовленную, свежая волна новых веяний увлекла Италию и вызвала образование тайных обществ с патриотическими задачами. Между последними особенно выделялось общество карбонариев или угольщиков, густою сетью покрывшее всю страну. Первоначальная цель этого общества заключалась в изгнании французов, но впоследствии программа его расширилась, хотя никогда не отличалась определенностью. Таким образом, к началу двадцатых в Италии образовалась партия действия, которая заявляет себя рядом частных восстаний.
Если дух времени и естественная эволюция политических воззрений способствовали благополучному разрешению борьбы Италии за независимость, то не менее обязана она успешным ходом этой борьбы тем великим деятелям, которые в трудную минуту отдали ей свои силы и свою безграничную любовь. В импонирующем величии выступают четыре центральные фигуры этой эпохи в истории Италии. Несмотря на несходство ролей, выпавших на долю каждого из них, несмотря на существенное различие в подробностях своей политической программы, Мадзини, Гарибальди, Кавур и Виктор Эммануил успешно доводят до конца дорогое для них дело, благодаря главным образом самоотвержению и стойкости, которыми характеризуется деятельность каждого из них. Можно сказать безошибочно, что несходство личных характеров, приемов и общественного положения этих четырех главных деятелей в истории освобождения Италии послужило только на пользу ее делу. Страстная проповедь Мадзини увлекает, главным образом, мыслящую часть общества; на массу народа обаятельно действует своими небывалыми подвигами “человек великих инстинктов”, сын народа, Гарибальди, соединивший в себе, как в фокусе, лучшие черты своей нации и потому для нее понятный; конкретным олицетворением единства этой нации является в глазах массы, всегда нуждающейся в конкретных образах, король Сардинский Виктор Эммануил, и, наконец, Кавур своей удивительно проницательной и осторожной политикой сдерживает слишком стремительное движение народной партии и спасает дело родины. В стороне от них стоит Наполеон III – пятый выдающийся
