общаться с человеком, к которому мгновенно вспыхнуло отвращение. И хотя Питт в магазин больше не заходил, но она, получив первый же отпуск, истратила его на поиски работы и на прежнее место больше не вернулась.
Новые города и городки, чужие квартиры и комнаты, случайные заработки, временная работа, как правило, кончавшаяся конфликтом или просто становившаяся невыносимой тяготой, – такая жизнь с каждым днем все больше и больше надоедала Аманде. Но, когда она, лежа в одинокой постели под чужим одеялом, в сотый раз с тоской спрашивала себя, что же ей делать, ответ не находился. И приходилось снова вставать и продолжать инерцию жизни – тусклой, безрадостной, однообразной, несмотря на смены городов, комнат и мест работы.
А Дэн все не находился. И постепенно Аманда перестала звонить Люси и спрашивать о ходе поисков.
Однажды по странному стечению обстоятельств она была принята статисткой в маленькую студию Миннеаполиса. Студию возглавлял бывший актер бродвейских театров, старый, обрюзгший, но с прежней неистовой любовью к театральной стихии. Вероятно, именно этот сумасшедший энтузиазм заставил его взять с улицы на выходные роли нелепую рыжеволосую девчонку, у которой только и было что терпение, да недурная фигура. Но Аманда в тот момент чувствовал себя так плохо, что театрик с его маленькими интригами и большими проблемами показался ей единственным местом, где ее понимали и принимали как свою. Та условная жизнь, которую день за днем изображали на сцене, выглядела вполне естественно для человека, давно утратившего представления о нормальной жизни. Тут все были немножко сумасшедшими, однако Аманде поначалу нравилось и это, она не без удовольствия зубрила роли, наряжалась, гримировалась, старательно подавала реплики и вместе с труппой выходила на поклоны немногочисленных, но верных зрителей.
Она не завидовала никому, даже примадонне, единственной получавшей букет после каждого выступления. Но однажды и самой Аманде преподнесли такие красивые лилии, что труппа шумно обсуждала происшествие в течение всего времени, пока цветы стояли на столике в гримерной. Но человек, который их преподнес, одноногий семидесятилетний пенсионер, бывший военный, одинокий вдовец, слишком решительно взялся за дело, написав своей пассии любовную записку, которая в тот же вечер была прочитана глазами и голосами всех участников спектакля. Аманде пришлось вытерпеть столько шуток и насмешливых цитат из классических ролей, что она на следующий день выбросила лилии и попросила у режиссера досрочный отпуск. Бывшая звезда Бродвея взъярилась:
– Я впервые в жизни вижу такое неуважение к искусству! Как можно оставлять сцену, коллектив, нашу благородную задачу ради каких бы то ни было личных целей! Предательница! – кричала звезда хорошо поставленным басом и громко топала ногами.
Но Аманда была слишком измучена оборотом, который приняло ухаживание странного поклонника, и на воспитательные риторические приемы отвечала лишь потоком искренних слез. После этого хозяину
