сказала не ломайся, и потом мы долго целовались.
На следующий день пришли результаты отбора, и я оказался в списках. Мечта раннего детства сбылась наполовину: я вышел в открытый космос. Зарплата увеличилась втрое, дела пошли в гору. С тех пор я носил жёлуди на шее, как талисман.
В наш век мало кто держал информацию на бумаге. Даже если твой компьютер сгорел, ты уже всё выбросил в сеть, откуда можно закачать весь фотоальбом за считанные секунды. Мы с Риммой создавали электронные фотоальбомы, которые стояли на комодах, с лучшей фотографией на обложке. Зато сейчас при мне не оказалось ни одной фотокарточки. Единственное воспоминание о жене – эти жёлуди.
А ещё – сын, который мирно посапывал на скамейке в камере на неизвестной планете.
2
Меня разбудил звук открывающейся стены. Сколько мы уже здесь находились? Расцепив веки, я обнаружил Нильса на полу. Не удивлён. На этих чёртовых скамейках спать очень неудобно.
Гуманоид, вошедший в камеру, коротко позвал через передатчик:
– Пойдёмте.
Я встал и, бросив взгляд на Нильса, направился за инопланетянином. Мальчик так и не проснулся. Мысленно я попрощался с ним.
Снаружи мне в глаза ударил яркий прожектор, и я прикрыл глаза рукой.
– Садитесь на стул, – слышу голос из передатчика. Это тот же инопланетянин, что заходил ранее или уже новый? Чёрт их разберёшь, все на одно лицо.
Нагнувшись, в пределах видимой пары метров, я обнаружил цельнометаллическую конструкцию в форме стула. Присев на неё, я поднял голову, и тут же прищурился. Свет жалил глаза.
Через секунду стул двинулся, и я медленно покатился или полетел в неизвестном направлении. Луч прожектора всегда держался передо мной. Спустя несколько минут стул остановился. Меня окружил разряженный запах, будто я находился в больничной палате после кварцевания.
Я сжался, представляя пушку, которая целится в меня. Доля секунды и тело разберут на молекулы. Следующим казнят сына. Я с горечью сглотнул, подумав об Освенциме или Бухенвальде. Было что-то схожее.
Щелчок, заставивший меня вздрогнуть.
Тот же ровный механический голос, только громче, спросил:
– Как звучит ваше имя?
Я помолчал, размышляя. Быть может, нас всё же решили оставить в живых, раз спрашивают имя.
– Игнат, – ответил я пересохшим горлом.
– Вы можете написать его символами вашего языка?
Я перевёл вопрос на русский и кивнул в ответ, а потом на всякий случай сказал:
– Да.
В свете прожектора мелькнула большеголовая тень, которая протянула мне планшет со стилусом. Мои пальцы и пальцы гуманоида соприкоснулись, и я вздрогнул. Я не успел почувствовать кожу инопланетянина, но сам факт вызвал лёгкий страх. Обхватив тоненький стилус, я нацарапал своё имя. Каждый штрих загорался ярко-зелёной полоской.
Тень
