ходил на улице вблизи общежития немецких офицеров, клянча: «Пан, дай хлеба!», и протягивал ладошку. Хлеба ему никто не давал, иногда совали монетку. Но охранники его не прогоняли. Однажды он обратился с привычными словами к спешившему в здание фрицу, бывшему, очевидно, не в настроении. Тот носком сапога брезгливо отбросил попрошайку в сторону. Леша сидел на земле и, хотя ему совсем не было больно, горько плакал от обиды. Охранник с автоматом сочувственно подмигнул, мол, не расстраивайся, парень, в жизни бывает и похуже. Накрашенная девушка, видимо направляющаяся на свидание с офицером в общежитие (похоже, охранник ее знал), ласково спросила Лешу: «Кто тебя обидел, малыш?» – и дала ему кусочек пирожного. За все время оккупации и в первые годы после войны он не ел таких вкусностей.
Леша обнаружил вскоре, что он не один попрошайка на своей улице. Женщина неопределенного возраста, то ли тридцать, то ли сорок лет, тоже просила милостыню. Пацаны звали ее не иначе как Леля малахольная, то есть чокнутая. Семья ее погибла во время бомбежки, и она тронулась разумом. Где обитала Леля – даже пацанам не было известно.
Как-то летом на глазах пацанской компании ржущие, как жеребцы, фрицы облили ее из окна помоями. Злые пацаны были в восторге. Когда она шла по улице, они бежали за ней, бросали в спину камешки и кричали: «Леля малахольная! Леля малахольная!». Леше ее было жалко, и однажды он с кулаками бросился на обидчика. Пацаны очень удивились, а старший в компании, двенадцатилетний Витька, приказал: «А ну, дайте ему солдатского хлеба!». «Накормить солдатским хлебом» означало у них поддать коленкой под зад. Дяди Юры почему-то в тот день с ними не было. И Леша вкушал горький солдатский хлеб до своего дома. Вообще-то компания относилась к нему нормально: малец все-таки! Тем более что у него был защитник Юра, которого они уважали. Даже в детстве Леша очень обижался, когда видел, что к человеку относятся явно несправедливо. В возрасте 5–6 лет, когда в основном завершается формирование характера человека, Прасковья Александровна и бабушка Мура заложили в нем кое-какие хорошие качества. Плохие он приобрел уже самостоятельно в последующие годы.
Бабушка Мура иногда вместе со знакомыми женщинами отправлялась в близлежащие деревни менять собранное в доме барахло на продукты. В феврале, переходя через речку, она провалилась под лед и сильно простудилась, но за несколько дней вылечилась. Леша не помнил, чтобы в это голодное время кто-нибудь из семьи серьезно заболел. Болезни, в том числе детские, начались в мирное время, когда голодание осталось в прошлом.
Летом при переходе поля вблизи леса их обстрелял немецкий самолет. Летчик, очевидно, решил, что внизу группа партизан, вышедших из леса. Они попадали на землю. Женщину, шедшую впереди бабушки Муры, насмерть прошила очередь из пулемета. Они бросились врассыпную в лес, и это спасло их.
Бабушка приносила иногда муку и сало, и они устраивали себе праздник. Прасковья Александровна готовила болтушку – заваривала немного муки и крошила
