с бумагами покойного напарника.
Я оставила дядю в покое. Как он всегда хотел, когда я начинала лезть со своими делами.
– А кто такой Харон?
– Харон? – нехорошо поморщился Марк. – Харон – местный отморозок. Настоящее его имя… Чедвер, Чедвер Гомаргольц. Регулярно нажирается в баре, нигде не работает, может пропасть на неделю… Неприятный, в общем, тип.
– А почему Сэм собирался просить у него помощи?
– Ну, Харон – мутант. И способность у него интересная: он ретранслирует прошлое. Как бы объяснить… Харон создаёт фантомы людей, которые повторяют всё то, что когда-то проделывали настоящие люди. С его помощью можно воссоздать события любого преступления, разглядеть лица преступников, но… Харон из тех, кто посылает полицию и даже не морщится.
Удивительное сокровище для шерифа этот Харон, сокровище, которое воротит нос и не желает помогать… Какой заманчивый персонаж.
– И где он живёт? – присела я на край стола.
– Говорят, что где-то у реки, правда, так просто вход в его логово не найдёшь, – устало выдохнув, Марк продолжил каким-то грустным голосом. – Собираешь с ним поговорить?
– Есть такие планы.
– А я думал, ты уже собираешься уезжать.
– До похорон Энгриля останусь, а потом… Мне нужно где-то жить.
Марк оторвался от ненаглядных бумаг и повертел головой по сторонам. Издав глупое мычание, он неуверенно протянул:
– Думаю, никто не будет против, если ты расположишься здесь. Если, конечно, тебя не смущает… тело.
– Не смущает нисколько.
– Его уберут вечером.
– Я же сказала, что он меня нисколько не смущает, Марк, – перебила я полицейского. – Твой клон будет осматривать спальные комнаты?
– Да, там тоже надо посмотреть.
– Тогда кину вещи и пойду погуляю по городу. Если я не нужна.
– Нет, можешь быть свободна.
Я направилась в свою комнату. Маленькой закуток, узкая кровать под самым окном, шкаф (возможно даже остались старые вещи), сундучок без крышки. Моя маленькая темница. Только брошу наспех собранную сумку и скорее рвану отсюда.
Попыталась выскочить из дома пулей, но Марк успел перехватить:
– Кейт, прости, забыл сказать: соболезную.
– Пустое.
– Я этого негодяя поймаю.
– Уж постарайся.
Вышла на улицу. Такое ощущение, что тучи стали гуще, чернее. Обозлились на меня? Потревожила вашу гнилую обитель, не так ли? Многих я тут потревожу: терпите.
Дядя, конечно, козёл, что не спас мои любимые яблони. Из всех пяти только две не были похожи на гнутые куски проволоки, и так случилось, что бесстыдная судьба сразила именно их.
Энгриль дал слабину. Все четырнадцать лет он казался мне твёрдым кремнем, несгибаемым стальным прутом, а тут вдруг… Единственное, за что я его уважала, так
