ею. Только так можно добиться желаемого. Путем запугивания кровью трусливой серой массы и ее предводителей, бравирующих своей мощью и непоколебимостью в мирное время, но поджимающих хвосты при виде реальной смерти.
Генерал Размара погиб как настоящий воин. Он достойно нес свое офицерское звание. Его мундир не будет выставлен в тегеранском музее или в офицерском клубе, но это мундир настоящего офицера – честного, благородного интеллектуала, генерала Гаджи Али Размара.
Радио в кабинете Керими было включено. Неожиданно прервалась лирическая персидская мелодия, и эфир заполнил встревоженный голос диктора: «Срочное сообщение правительства Ирана. Уважаемые сограждане, сегодня на премьер-министра нашей страны агайи Гаджи Али Размара было совершено покушение. Террорист, воспользовавшись большим скоплением людей, выстрелил в премьер-министра из пистолета. От полученных ран агайи Размара погиб на месте. Личность покушавшегося и его сообщников уточняется. В этот трагический для страны день мы приносим свои соболезнования родным и близким агайи Гаджи Али Размара, а также всему иранскому народу».
– Началось, – тяжело вздохнул Рустам, дослушав сообщение. – Вернее, все еще продолжается.
Рустам уважал погибшего генерала, считая его одним из светлых умов страны. Ему было искренне жаль генерала Размара, этого благородного человека из среды высшего офицерского состава иранской армии.
«Необходимо срочно доложить послу Садчикову и готовиться к похоронам премьер-министра» – в голове Керими замелькали разные мысли. В том числе мысль о возможной провокации во время прощания с премьером. Каждая из противоборствующих сил в Иране попытается использовать похороны Размара в свою пользу, устроив из трагедии яркое лицемерное представление. Было бы неприятно участвовать и лицезреть этот фарс.
Но деваться было некуда. Таковы были реалии его дипломатической работы.
– Не могли бы вы мне объяснить, Рустам, откуда у этой пестрой толпы в руках «Голубка» Пикассо? – посол Садчиков беспристрастно наблюдал, как многотысячная людская масса, принимавшая участие в похоронах Размара, скандировала коммунистические лозунги. Это был даже не вопрос, а вполне прозрачный намек на то, кто кукловодил этой многотысячной манифестацией.
– Разве она пестрая? – грустно усмехнулся Керими. – Мне она кажется безнадежно серой и убогой.
– Пестрота – в мыслях и в поступках, а не в одеянии. Никогда не думал, что у левых идей такие ярые приверженцы в Персии и что они так беспрепятственно будут шагать по центральным улицам столицы.
– Может, спросим у Грейди? – к месту спросил Керими.
Посол США стоял неподалеку, наблюдая за похоронами с таким же каменным выражением лица, как и у советского посла.
– Он шуток не понимает. Обидится еще, ноту протеста даст. Сейчас не к спеху, – Садчиков заметил в окружении официальных
