словно три зеленые свечи, уткнувшиеся в небесную высь, а вокруг сочится кровь…
Бесконечный, почти безжизненный пустырь уносил мысли далеко-далеко. Нахлынули воспоминания далекого детства… Однажды их класс отправили на экскурсию в пригород Баку, в храм огнепоклонников в Сураханах… Позже он сам, будучи лектором университета, стал водить туда своих студентов. Именно во время этих экскурсий он многое узнал о загадочной религии – Зороастризме, последователи которого жили на территории Азербайджана и Ирана. Перед глазами несколько секунд стояли языки зороастрийского пламени, вырывающиеся из строения сураханского храма. Рустам уже стал чувствовать их тепло, пока яркий свет фар не окатил пустырь своей непрошенностью, захлестнув далекие воспоминания и оживив гигантские тени, брошенные на дорогу «молящимися» деревьями.
Машина остановилась позади автомобиля советского дипломата. Керими заметил номера, принадлежавшие шахской охране. Вероятно, их владельцу, в отличие от Рустама, нечего скрывать и нет никакого дела до мнения других – с кем, когда и в каком мрачном месте он назначает свои встречи…
– Давно ждете? – сухо спросил Икрами, после того как пожал руку Рустама.
– Минут десять, – Керими почувствовал силу в этом крепком рукопожатии, и в памяти тотчас всплыл образ чекиста Якова Привольнова.
Мухтадир был крупным мужчиной. Бывший борец национальной иранской борьбы зорхана, силач, прекрасный стрелок, он являлся начальником шахской охраны и слыл на хорошем счету у династии Пехлеви. Личное доверие отца нынешнего монарха и долгая, относительно безупречная служба позволяли Икрами находиться в числе самых приближенных к Мохаммеду Реза персон. Их избирали тщательно.
Мухтадиру доверяли, несмотря на некоторые его пробелы в работе – он все же был больше костоломом и грубой силой, нежели мудрым тактиком. Однако на эту встречу послали именно его. Взаимопонимание между противниками играло чуть ли не первую роль, так же, как личное доверие. Тут даже запятая без прикрас и изменений будет доложена сюзерену.
– Холодновато, Мухтадир, не желаете сесть в машину? – предложил Рустам и, чтобы не вызвать сомнений насчет лишних ушей, добавил: – В любую.
– Думаю, не стоит. Холодный ветер отрезвляет разгоряченные умы, – Икрами сделал тяжелый вдох, покручивая густые усы. – Мой хозяин в бешенстве, – полковник перешел к сути. – Все эти два дня его мучают кошмары по ночам и страшные головные боли. Я понимаю его состояние, так как сам переживаю примерно то же самое. У меня четверо детей, и в один ничтожный миг они могли остаться сиротами, как и другие дети наших ребят, когда этот ублюдок стрелял в шаха. И в нас, – добавил Икрами с паузой. – Трудно расти без отца, Рустам, не так ли? Сироту может обидеть каждый шакал. Если Фахрараю удалось бы убить шаха, то Иран тоже остался бы сиротой и каждый смог бы безнаказанно обижать и унижать нашу страну. Ведь у Мохаммеда Реза
