центра на окраину. Я знаю здесь каждый угол. Но второе гетто… это уже чужая для меня территория. Прости, кажется, я тебе не помощник.
– Струсил?
– Нет. Просто, не вижу смысла в напрасной смерти! – говорит мне правду Никс.
Мои планы рушатся как карточный домик, который я даже не успела достроить.
– У Ксандера есть не просто деньги. У него есть драгоценные камни. Есть все то, что можно забрать себе, когда я убью его!
– Продолжай, – зажигается азарт в глазах парня. Я мысленно аплодирую.
– Он не из тех, кто живет напоказ. Эти сокровища нигде не значатся и никем не учтены. Как считаешь, это достаточно веская причина лезть в то «болото»?
– Вполне.
– Нам надо как можно быстрее уходить отсюда.
– Будут гости?
– Да.
– И они явно будут не ко мне, – кивает сам себе Никс.
– Верно!
– Тогда, быстрее тащи одежду. Я не горю желанием с ними познакомиться!
После трех месяцев скитаний, у меня появляется нужная мне дорожка. Та дорога, что выведет меня к моей цели.
Я быстро преодолеваю коридор.
Мы находим пристанище на самой окраине первого гетто. Перейти тоннель сейчас невозможно – ночью переходят те, кому есть, что скрывать. Но у этих людей, обычно, есть деньги, которыми можно прикрыть глаза охране и допускающему контролю. У нас с Никсом их нет.
– Куда ты дел деньги, что украл у Роверса? – расстилаю я дырявую циновку на холодном полу заброшенного дома. Тот уже ушел в землю и его окна касаются земли.
– Отдал тем, кто нуждался в них.
– И кто же это был?
– Больница окраины. Ее больные. – трудится Никс над разведением костра в маленькой печи. Об электричестве в этом месте не идет и речи. – Там погиб мой отец. Он так долго и честно работал, а когда ему нужна была операция и кровь для переливания, то в этой больнице ничего не нашлось.
– И ты отдал им деньги, чтобы они могли закупить все необходимое?
– Да. Знаешь, что мне больше всего хотелось тогда? В тот момент, когда мой отец был при смерти? – поворачивается Никс ко мне. Его заплывшее лицо освещается тонким светом от костерка, что ему удается разжечь.
– Что же?
– Чтобы нашу стену прорвали хладные и перебили всех тех, кто прячется от них за стеной!
– Считаешь их справедливыми? Думаешь, они бы не тронули тех, кто живет на окраине?
– Нет, не то чтобы… я знаю, что и здесь есть много тварей, которые заслуживают смерти не меньше, чем центровые. И также знаю, что и в центре еще остались нормальные люди. Их немного, но они есть.
– Не уверена в этом, – отрицательно машу я головой. Подношу руки к огню и грею их: ночи опускаются с пронизывающим холодом.
– Жаль. Надежда, а кем ты считаешь себя?
– Дочерью своего отца! – с вызовом отвечаю я, намекая, что разговор окончен.
– Твоя история становится популярной среди людей. И все больше становится
