временам он затихает. Порождаются мысли – да правда ли это? Не ошибаюсь ли я? Не даром ли я взвожу обвинения? И вот иногда могут явиться минуты недоумения, сомнения и раскаяния… Но, увы, эти минуты непродолжительны. Вновь приливает волна гнева, ненависти к роду человеческому и желания ему всех зол земных. Если бы такой человек мог залить землю кровью своих врагов, то высочайшим наслаждением для него было бы выкупаться и купаться бесконечно в этой крови. Эта кровожадность, зверство и изуверство – явление логическое, оно является естественным последствием тех страданий и мучений, которые такие люди переживают в своем бреде преследования.
При этом по существу своему такие люди могут быть или злыми, бессердечными и кровожадными людьми, – или же обыкновенными смертными, относящимися к кровожадности с обычным омерзением. В последнем случае кровожадные мысли находят себе сопротивление в общей природе человека, чуждой жестокости и кровожадности, – в первом случае жестокие мысли находят себе поддержку в жестокой натуре человека и тогда преступления таких людей отличаются необыкновенным зверством и жестокостью. Но каково бы ни было сочетание жестоких идей и стремлений кровожадности у параноика, он никогда не рискнет совершить эти зверства зря, ибо он знает хорошо, что за это последует жестокая кара.
Таков параноик в своем бреде преследования. Это зверь. Зверь беспощадный. Зверь кровожадный, готовый растерзать весь мир.
Но в этом человеке существует и другой человек, человек обычный, человек здоровый, живущий обычною жизнью и совершающий обычные человеческие деяния.
Глава III
Паранойя или первичное помешательство, некоторыми называется еще ограниченным, или однопредметным, помешательством (monomania), и это название дается данной болезни не без основания. Эта болезнь представляет чрезвычайно странное и причудливое раздвоение сознания человека. Параноик, в отношении сведений об обыденной жизни, ничем не отличается от обычного человека, он имеет те же знания, в точности выполняет их как все люди, вполне правильно и сознательно воспринимает и переживает текущую жизнь и в то же время в область этой здоровой обычной жизни врывается его бред преследования. Таким образом, параноик живет двойственной жизнью: с одной стороны, у него обычное мировоззрение и сознание, с другой стороны, его личный бредовый мир. Первым он живет со всеми людьми, – вторым с самим собою.
И долгое время эти два душевных мира совмещаются в параноике незаметно для окружающих. Больной проявляет ряд странностей, представляется несколько иным, чем все люди, приобретает кличку «чудака», но вместе с тем из него выходит дельный, расторопный и исправный чиновник, или учитель, или инженер, или любой общественный деятель. Долгие годы он может занимать общественные должности, быть гражданином не хуже других и удовлетворительным семьянином.
Бред преследования параноика существует в больном непрерывно; но его течение или прохождение совершается
