сочувственно покачал головой, осмотрелся вокруг. Последняя корова была уже в метрах пятнадцати от дороги.
– А я жду, стада всё нет, ёлки зелёные, что такое? Пошёл, а его и нет, коровы – сами по себе, а Верба наша лежит…. Шмальдец, твою меть….
– Да, жаль, конечно. Жаль. Может, попробовать поискать?
Дед махнул рукой.
– Вам видней. Ну, я поеду. Не болейте! – и запулив окурок в траву, Маринин пошёл к машине.
– Давай! Ты почаще заезжай! – старик потряс кулаком и пошёл, как вдруг обернулся, – эй, Матвейка, а мясо-то тебе не надо?
Маринин замялся и медленно попятился.
– Да, можно, наверное. Я заеду!
– Добро!
Довольный старик не торопясь пошёл за своими бурёнками, ещё издалека им что-то прокричав.
Глава седьмая
Узкая дорога, ответвляющаяся от основной, такой же сухой и пыльной, вывела седан, виртуозно, почти профессионально, преодолевающий неглубокие ямки, к высокому профнастильному забору, из-за которого виднелась «макушка» крыши. В центре образовавшейся дорожной развилки росли преимущественно берёзы, узким и длинным леском отделяющие этот участок от остальных, находящихся далековато и чуть скучено. Этот же дом стоял в начале деревни и, одновременно, особняком.
Открыв ключом калитку, Маринин вошёл во двор, распахнул ворота, загнал машину, и только закрыв ворота, понял, что сделал это автоматически, а не из мер предосторожности, которые, принимая во внимание Надю, были нелишними. И местные, и дачники, особенно, дачники, не обращая внимания на погоны, частенько принимали его за участкового, и спешили поделиться своими, на самом деле, только для них ценными, наблюдениями. И, как правило, такие неравнодушные люди, могли набдеть что-нибудь лишнее.
Он постоял с минуту, недовольно уперев руки в боки, размышляя, правильно ли сделал, и, в конце концов, разрешил Наде выйти из машины.
– Вы здесь живёте? – поинтересовалась почти вращающаяся голова с летающей косой.
– Жил.
От ворот до дома вёл длинный помост, выложенный в два ряда полуметровыми потемневшими от времени досками. По обе стороны от него среди травы, недавно скошенной, и пустившейся догонять прежнюю высоту, кустилась смородина, усыпанная чернеющими ягодами, абрикос и молодая, но очень высокая, груша. Справа у забора перед гаражом остывала машина Маринина, слева – давно пустовавшая собачья будка.
Почти у крыльца в шахматном порядке росло пять берёз. Между двумя была сколочена голубая скамейка.
Со стороны могло показаться, что Надя попала в Дисней-ленд, а не деревенский двор, настолько увлечённо она всё рассматривала. Ноги шли вперёд, голова была повёрнута в одну сторону, глаза пытались глядеть в противоположную. И не заметив какую-то неровность, Надя подвернула ногу и уткнулась в спину Матвея Александровича.
– Осторожней, – обернувшись, заботливо сказал он.
