и накорми его: а когда возвратится сэр Джон Уолтон – доложи, что это по моему приказанию, а если этого мало для твоего оправдания, я сам переговорю с губернатором.
Стрелок повиновался. Он велел ввести менестреля и накормить его. Одновременно он разговаривал с Фабианом. Этот молодой человек очень загордился с тех пор, как сделался оруженосцем сэра Аймера, – это было ступенью к рыцарству.
– Фабиан, – сказал старый стрелок, пользовавшийся всеобщим доверием в замке, – говорю тебе, Фабиан, что окажешь добрую услугу своему господину сэру Аймеру, если дашь ему понять, что с его стороны не мешает терпеливо снести, если старый, опытный стрелок отвечает ему вежливо и откровенно на его приказания: ибо, конечно, не в первые двадцать лет жизни человек может изучить различные правила военной службы. Сэр Джон Уолтон, бесспорно, превосходный начальник, твердо следует своим обязанностям и, верь мне, будет так же строг к твоему господину, как и с каждым нижним чином. Он сделает сэру Аймеру де Валенсу выговор при малейшем случае, хотя его дядя, граф Пембрук, постоянно покровительствует сэру Джону Уолтону и заложил основание его карьере. Сэр Джон считает лучшим средством доказать свою признательность старому графу, приучая его племянника к дисциплине во время войн с Францией.
– Говори что хочешь, старый Гилберт Гринлиф, – отвечал Фабиан, – ты знаешь, что я никогда не сержусь на твои проповеди и, следовательно, ты должен быть доволен, что я терпеливо выслушиваю выговоры твои и сэра Джона Уолтона. Но ты уж заходишь чересчур далеко и каждый день проедаешь мне плешь. Старик не должен забывать, что некогда был молод, а молодой – что со временем должен состариться. Вот мое правило, которым ты можешь воспользоваться, Гилберт. Ты никогда не слышал лучшего, помести его в свои нравственные аксиомы; оно не будет тебе дорого стоить и выручит тебя из беды, когда вино, единственный твой недостаток, добрый Гилберт, приведет тебя в замешательство при каком-нибудь случае.
– Ты лучше прибереги его для себя, сэр оруженосец, – возразил старый солдат, – скорее оно тебе будет со временем полезно. Слыхано ли, чтобы рыцарь или оруженосец подвергались телесному наказанию, как бедный старый стрелок или конюх? Тебе сделают лишь выговор…
Между тем сэр Аймер де Валенс рассуждал, что, оказывая обыкновенное гостеприимство такому человеку, как Бертрам, он поступил как надобно, но была велика вероятность того, что менестрель в сущности был не тем, кем казался. В его разговоре чувствовалось нечто более серьезное, если не более суровое, нежели у людей его профессии; и, припомнив различные мелочные строгости сэра Джона Уолтона, он начал подумывать, что губернатор мог весьма не одобрить допущения в замок человека, подобного Бертраму, ввиду опасностей, постоянно угрожавших гарнизону. Он искренне пожалел, что не сказал бродячему менестрелю, что обстоятельства не позволяют ни его и никого постороннего впускать в Опасный замок. Он этим заслужил бы не порицание, а, напротив, – похвалу высшего начальника.
В это
