биду – с горячностью воскликнул двадцати пятилетний поручик – поляк, сосланный царским правительством за симпатии к участникам Варшавского восстания.
– Ну, а если бы волей каких либо обстоятельств ВЫ не смогли бы получить сатисфакции (удовлетворения), своей обиде, то как бы Вы поступили в таком случае? Если бы человек не обидел или не оскорбил ВАС, но был бы просто неприятен? Как быть тогда? – Спросил полковник Урусов и, словно экзаменатор, задавший каверзный вопрос школяру, с интересом посмотрел на своего подчинённого.
– В таком случае, Иван Егорович, я попытался, сколь можно реже видеть неприятного мне субъекта. – Ответил поручик, не понимая, куда клонит его начальник.
– Вот в этом и есть различие аспекта мышления между европейцем и азиатом. Мы – европейцы, постарались бы удалиться от объекта своего недоброжелательства. Азиат же постарается быть ближе к врагу или ненавистнику.
– И в чём же суть сих действий Иван Егорович? – спросил поручик.
– В том милейший, что находясь рядом с врагом, улыбаясь ему и заглядывая в глаза, легче всадить нож в спину. Любой азиат скажет ВАМ, что чем дальше ТЫ от врага, тем тяжелее добраться до его горла.
– Но бить из-под тишка – это подлость! – С отвращением воскликнул молодой поляк, у которого был свой, устоявшийся кодекс чести, явно отличавшийся от азиатского менталитета.
– Ну, ВЫ поручик скажете, что это подлость, а я скажу ВАМ, что это Азия. Именно поэтому, европеец рассказывая о потери близкого человека, скорбит, стараясь вызвать сострадание у собеседника. Азиат же расскажет о своей потере с полуулыбкой на устах, тихим голосом и с уверениями, что ушедшему лучше на небесах, чем нам на земле. Он сделает это в силу сложившихся традиций, стараясь не расстроить своего слушателя.
– Иван Егорович, от ВАШИХ рассказов я в полнейшей растерянности. – Воскликнул поручик Анджей Комаровски и добавил:
– По вашим рассказам, получается, что с одной стороны, нет более жестокого и коварного человека, чем азиат. С другой же стороны нет людей более гостеприимных и доброжелательных. Где же истина?
Полковник, уже не раз бывавший в Азии и на Кавказе и знавший кроме доброго десятка восточных языков обычаи восточных народов, усмехнулся и сказал фразу, долетевшую к нам сквозь столетия:
– ВОСТОК – ДЕЛО ТОНКОЕ…
Отряд
…Казачий экспедиционный отряд в составе двухсот пятидесяти сабель, усиленный канонирской частью из четырёх лёгких горных пушек, под командованием полковника Ивана Егоровича Урусова, шёл походным маршем в Бухару. Об этом, Эмир Бухарский попросил русского царя, дабы удержаться на троне, сотрясаемый внутренними распрями и агрессией внешних врагов в лице Кокандского и Хивинского шахов.
Сам полковник, по сути, был сослан в Среднюю Азию, за вольнодумство и нежелание мириться с беззаконием, творимым в войсках царскими генералами.
Кроме него в почётную ссылку попал офицер российской армии, поляк по национальности, бравый офицер и противник самодержавия, поручик Анджей Комаровски.
Двести пятьдесят казаков и три десятка артиллеристов, не были сосланы за волюнтаризм (вольнодумие), а попали в экспедицию благодаря присяге царю и отечеству.
Уже три недели, как отряд и обоз обеспечения, растянувшийся на добрую версту, походным маршем, шли к границе Бухарского эмирата, где их ждали нукеры (доверенные войска и телохранители) эмира. По дороге к месту назначения, отряд участвовал в нескольких мелких стычках с кочевниками из кипчакских степей, которые не прочь были поживиться дарами русского царя, посланными с отрядом эмиру Бухарскому и заодно завладеть пушками. Пока, благодаря умелому руководству своего командира, отряд потерь не имел. Больных тоже небыло. Степень доверия казаков к своему полковнику, была запредельной. Каждый из них видел в своём начальнике залог успешного выполнения миссии и бойцы понимали, что только их сплочённость поможет им вернуться обратно к своим семьям.
Иван Егорович всецело доверял своему войску, и только его заместитель, поручик Анджей Комаровски, внушал ему некоторое недоверие. Его заместитель был храбр в бою, но некоторые его высказывания, наводили начальника на мысль, что поляк, мягко говоря «недолюбливает» русских. Поэтому, полковник в очередной раз возвращался к разговорам, в которых старался понять недовольство поручика, которое раз за разом проскальзывало в их беседах…
… – Так вы, батенька, считаете, что Польша должна быть независимой от Русской Имперской короны? – Спрашивал полковник, едущий верхом на коне, у поручика Комаровски едущего с ним «стремя о стремя» (рядом).
– Так, есть, Иван Егорович – соглашался поручик и добавлял:
– Всякий народ имеет право на самоопределение и может решать
