был составлен на двух языках, так что Том мог свободно прочитать, что вилла, которая так его интересовала, была снята за 2500 евро, на семь дней, предшествующих крушению. Имени Уоллингера в контракте не было, только подпись и дата рождения женщины, предоставившей в качестве удостоверения личности венгерский паспорт и номер мобильного телефона. Увидев этот почерк, Том почувствовал, как тайна гнева Рэйчел, развернувшей тогда на похоронах карточку, раскрывается перед ним, словно цветок. Он проверил снимок на своем айфоне и увеличил изображение. Подпись на договоре о найме виллы абсолютно совпадала с подписью на записке.
Через пару минут он уже звонил Тамашу Метке.
– Том! – воскликнул Тамаш. – Скажи мне, почему я вдруг стал так популярен?
– Мне нужно досье на кое-какого человечка. Венгерский паспорт.
– Это тот самый поэт?
Том засмеялся:
– Не поэт. Поэтесса. Ну что, действуем по обычному соглашению?
– Конечно. Имя?
– Шандор, – сказал Том и достал пачку сигарет. – Сесилия Шандор.
Глава 11
Рэйчел Уоллингер сама удивлялась силе своего горя. Большую часть взрослой жизни она считала отца лгуном, изменником, человеком, который так и не сумел заработать денег, и уж никак не стержнем и не главой семьи. Но теперь он умер, и ей не хватало его так, как никогда и никого на этом свете.
Как можно тосковать по человеку, который то и дело предавал мать? Как можно страдать по отцу, который почти не давал ей ни любви, ни внимания? Рэйчел не только не уважала Пола Уоллингера, он ей даже не особенно нравился. Когда друзья спрашивали, какие у нее отношения с отцом, она всегда выдавала приблизительно один и тот же ответ: «Он дипломат. Мы росли по всему миру. Я едва его видела». На самом деле правда была гораздо сложнее, и она держала ее при себе. Отец был шпионом. Семью он использовал как ширму для своей секретной деятельности. Эта тайная жизнь на благо государства предоставляла ему прекрасную возможность вести и тайную жизнь сердца.
Когда Рэйчел было пятнадцать – тогда они жили в Каире, – она вернулась из школы раньше обычного и увидела, что отец целуется с какой-то женщиной на кухне. Она только вошла в сад, посмотрела на дом и заметила их в окне. Женщину она потом узнала – это была одна из сотрудниц посольства. В тот самый момент все ее представления об их счастливой жизни были уничтожены, разметаны в прах. Из сильного, благородного человека, которого Рэйчел обожала всей душой и кому доверяла больше, чем самой себе, отец в одно мгновение превратился в страшного незнакомца, способного предать мать; мужчину, чья любовь к дочери была такой же подделкой.
И что было еще хуже, он понял, что Рэйчел его заметила. Женщина тут же ушла. Пол вышел в сад и попытался убедить дочь, что он просто пытался утешить свою коллегу, которая была очень расстроена. «Пожалуйста, не упоминай об этом при маме. Ты неправильно истолковала то, что увидела». В состоянии полного шока Рэйчел согласилась не говорить ничего матери, но это соучастие
